В Подберезье я без помех пересёк встречную полосу и припарковался у закусочной, оборудованной в роскошном для дорожной забегаловки кирпичном двухэтажном здании, бывшем КПМ. Так сказать, кафе «ГАИ». Не хватало только швейцара с полосатым жезлом, заманивающего клиента.
Поднялись наверх, откуда хорошо просматривалась дорога, взяли по куре-гриль, паре сэндвичей и банке лимонада. Выбрали столик у окна и принялись за еду.
— Как думаешь, — спросил я, — испанцы про золото не надудели?
— Чего там думать, — бодро прочавкал Слава. — Упрёмся — разбёремся.
Позавтракав, он вынул сигарету и уставился в окно, флегматично постукивая фильтром по коробке. От сытости и меня разморило. Рассветная лёгкость и восторг уступили место тяжеловесному тупому блаженству. Я действительно превращался в удава. Или подобное ему могучее пресмыкающееся.
— Ты не в курсе, у Ксении есть подруги? — после жора потянуло на лирику.
— Вроде есть в больнице какие-то, но я не видел.
— А то я вчера с маринкиной подругой пообщался. Захожу, а они на кухне сидят, лопочут что-то о своём, о женском: трёшь-мнёшь, хрен поймёшь. Я послушал их, послушал и остолбенел.
— Красивая подруга-то?
— Симпатичная. На ду-ура! Лерой зовут. Кукла, блин, тупая. В голове вата, в глазах ноль. Мелет всякую ерунду. Где Маринка это чучело нашла?!
— На работе, наверное, — Слава хитро прищурился и закурил.
— Да я понимаю, что на работе. Интересно, как они сошлись? Что в Маринке было такого, что заставило сдружиться именно с Лерой, а не с какой-нибудь другой, нормальной женщиной?
— Может, лучше не нашлось? — корефан помедлил и предположил: — А, может, было что-то общее.
— Последнее меня и пугает больше всего. Блин, теперь проблема, как от этой дуры избавляться. Ты как, вообще, Слава, думаешь после, — я мотнул головой в сторону окна. — После всего этого жить?
— Да нормально жить, — афганец уверенно смотрел в будущее. — Мы с Ксюхой распишемся. Ты с Маринкой тоже. Когда денег срубим, всё само собой устаканится. Гляди веселей, Ильюха, не парься. Ты думаешь слишком много там, где дело делать надо, от этого все твои заморочки.
Тут можно было не согласиться. Modus operandi [12] в своё время привёл Славу в тюрьму на восемь лет, а меня всего на три года, что говорило не в пользу безрассудного действия, однако возразить не дал телефон.
— Алло!
— Мы у Подберезья, — известил Лось.
— Понял, двигаем, — я оборвал связь. — Они здесь, погнали!
Мы чинно поднялись и направились к выходу. Стремительно ускоряясь, сбежали по лестнице и подскочили к «гольфу». Пока мы завтракали, трасса постепенно ожила. Мимо завжикали разнокалиберные машины, обдавая нас порывами ветра: крупнотоннажные — вихрем, автомобили — лёгким дуновением.