Вылезающие из машин рокабилли выглядели подстать своим тачкам. Самые крупные и вальяжные приехали на «Чайке», парни победнее довольствовались «Волгой», мелкие и вертлявые выскочили из «Москвича» и умелись собирать хворост. Должно быть, в среде рокабилли также водились полные нищеброды, гоняющие на «Победе» со спиленной крышей, которые на пикник приехать не смогли, потому что у них кончился бензин.
Я усмехнулся и сказал:
— Представляешь, Слава, и мы бы такими были, если бы в детстве много слушали Элвиса Пресли и Джимми Хендрикса.
— Да нет, ерунда, — отмахнулся Слава. — Я бы таким никогда не стал, да и ты, Ильюха, тоже, порода у нас не та.
Мы ещё немного поглумились над рокабилли, которые разожгли костёр и целеустремлённо занялись шашлыками. Достали из багажника «Волги» эмалированное ведро, пучок стальных шампуров и принялись насаживать мясо, не дожидаясь, пока прогорят дрова. Всего их было человек десять. Три самки в платьях колокольчиками и семеро самцов. Трое приехали на «Москвиче», двое на «Волге» и двое на «Чайке». Даже издалека можно было различить экипажи по одежде и поведению. У самых блатных рокабилли были самые большие коки, самые крупные бакенбарды, самая обильная вышивка на рубашке и самый широкий клёш. Вдобавок, они ничего не делали, а только прикладывались к плоским прозрачным бутылкам.
Мы тоже выпили. Слава — водки, а я пригубил сухого винца. Наши дамы, наговорившись, плыли назад. Я иногда поглядывал на возлюбленную, как бы не случилось чего, например, силы вдруг оставят, ногу сведёт или случайно глотнёт воды и начнёт захлёбываться.
Я прожил в браке с Маринкой два года, но не знал, хорошо ли она плавает.
— У Ксении разряд по плаванию, — поймал мою мысль Слава.
«С этой парочкой не пропадёшь», — я с признательностью посмотрел на друга, но ничего не сказал.
Дамы выбрались из воды и уселись на брёвнышке напротив нас.
— Что это за цирк приехал? — отфыркиваясь спросила Ксения, и я понял, что мы с ней подружимся.
— Это не цирк, — сказал я. — Цирк, наоборот, уехал, а клоуны остались. Вот они.
— Как интере-есно, — протянула Маринка, разглядывая клоунов. — Это кто? Почему они так странно одеты и почему у них такие странные машины?
— Это рокабилли, — ответил я. — Знаешь, музыка кантри, route 66…
— Что за «раут-шестьдесят шесть»? — ехидно улыбнувшись, Ксения ввинтила в траву пластиковый стаканчик, в котором ещё оставалось на дне. — Что-то типа гулянки сатанистов?
— Нет, это раут не в смысле пирушки, это раут в смысле направления. Маршрут номер шестьдесят шесть — была такая автострада, одна из первых, символ начала возрождения Америки после Великой депрессии. Предполагалось, что по таким дорогам должны были кататься в массовом порядке такие ребята на таких вот машинах и слушать рок-н-ролл. Они и катались. Бензин был дешевле воды. После Второй Мировой войны Штаты были на подъёме, там всё росло, цвело и размножалось. Нам этого не понять — другая культура давно минувшей эпохи.