О'Фаррел кивнул.
— Так я его воспринимаю… неофициально, конечно.
— Скажите, были ли какие-нибудь предложения относительно… его уничтожения?
— Ну, — медленно ответил судья, — говорю снова неофициально. Я знаю, что такие предложения поступят. До моего слуха дошли сведения, что наш шеф полиции собирается обратиться в суд с просьбой вынести определение об уничтожении этого зверя в качестве меры общественной безопасности. Но я не люблю получать информацию из неофициальных источников.
Мистер Гринберг не мог скрыть своего волнения:
— Дела так плохи? Скажите, судья, а что вы думаете обо всем этом? Склонны ли вы к уничтожению этого животного?
Судья О'Фаррел возмутился:
— Сэр, этот вопрос некорректен.
Гринберг покраснел.
— Прошу прощения. Но мне нужно разобраться. Вы понимаете, что это существо уникально? Несмотря на то, что оно натворило или насколько оно может быть опасным (хотя могу поклясться, что это не так), интересы науки требуют, чтобы оно осталось в живых. Можете ли вы заверить меня, что оно не подвергнется уничтожению?
— Молодой человек, вы вынуждаете меня заранее вынести решение по этому делу или хотя бы части его. Ваше поведение выходит за рамки, оно совершенно некорректно!
Шериф Дрейзер выбрал далеко не самое лучшее время, чтобы ворваться в разговор:
— Судья, я вас обыскался. Начнется наконец слушание? Я привел семь человек, которые…
О'Фаррел прервал его:
— Шериф, это мистер Посланник Гринберг. Мистер Посланник — наш шеф полиции.
— Рад познакомиться с вами, шериф.
— Добрый день, мистер Гринберг! Джентльмены, так вот об этом слушании. Я хотел бы знать…
— Шериф, — резко прервал его судья, — передайте моему бейлифу, чтобы он подготовился. А теперь, будьте любезны, оставьте нас.
— Но…
Судья повернулся, оставив шерифа объясняться с растерянным полицейским, подошел к Гринбергу.
Во время этой мизансцены у Посланника было время прийти в себя и понять, что личным эмоциям здесь не место.
— Я снимаю свой вопрос, судья, — вежливо сказал он. — У меня не было намерения посягнуть на прерогативы суда. — Он улыбнулся. — При других обстоятельствах я, пожалуй, был бы обвинен в неуважении к суду.
О'Фаррел улыбнулся в ответ:
— Возможно.
— Тюрьма у вас хорошая? Я с удовольствием провел бы в ней месяцев семь, чтобы меня никто не беспокоил.
— Не изматывайте себя работой, молодой человек. Я лично всегда нахожу время порыбачить, независимо от того, сколько дел лежит у меня на столе. Время, проведенное за удочкой, аллах не засчитывает человеку в отпущенное время жизни.
— Приятное времяпрепровождение. Но мне необходимо решить одну проблему. Вы понимаете, что я должен настаивать на отсрочке, пока я не проконсультируюсь с Департаментом?