Дьюк поднялся и сказал:
– Пожалуй, я пойду.
– Сынок, ну пожалуйста, разве защита не имеет права высказаться?
– Что? Ну ладно, ладно, – Дьюк снова сел.
– Я уважаю твое мнение. Я не разделяю его, но я не одинок. Множество людей придерживается моей точки зрения. Хотя, впрочем, большинство американцев и пальцем не пошевелило, чтобы попытаться спастись. Но, как раз в тех вопросах, которые ты упомянул, ты неправ. Я не считаю, что СССР нападет на нас – и я сомневаюсь, что наше убежище спасет кого-нибудь в случае ядерного удара.
– Тогда зачем ты вечно таскаешь в ухе эту штуку, сводя мать с ума?
– Я никогда не попадал в автомобильную катастрофу. Но я застрахован от нее. И бомбоубежище – это тоже своего рода страховка.
– Но ведь ты сам только что заявил, что убежище никого не спасет!
– Нет, это не совсем так. Оно могло бы спасти наши жизни, если бы мы жили милях в ста отсюда. Но Маунтен-Спрингс – цель первостепенного значения… и к тому же, ни один человек не может построить убежище, которое выдержало бы прямое попадание.
– Тогда о чем же беспокоиться?
– Я уже сказал тебе. Это лучшая страховка, которую я могу себе позволить. Наше убежище не выдержит прямого попадания. Но если ракета уйдет немного в сторону, оно выдержит – а ведь русские весьма капризны. Я просто постарался свести риск к минимуму. Это все, что я могу сделать.
Дьюк колебался.
– Отец, дипломат из меня никудышный…
– Тогда и не старайся быть дипломатом.
– В таком случае, я задам вопрос в лоб: стоит ли сводить мать с ума, превращать ее в пьяницу только ради того, чтобы продлить свою жизнь на какие-нибудь несколько лет с помощью этой земляной норы? Да и имеет ли смысл дальнейшая жизнь после войны – когда страна будет опустошена, а все твои друзья – мертвы?
– Может и нет.
– Тогда – зачем все это?
– Дьюк, ты пока не женат.
– Это неоспоримо.
– Сынок, я тоже буду откровенен с тобой. Я уже давным-давно перестал беспокоиться о собственной безопасности. Ты уже взрослый человек и стоишь на собственных ногах, и твоя сестра, хоть она еще и учится в колледже – достаточно взрослая женщина. А что касается меня, – он пожал плечами. – Единственное, что меня еще по-настоящему занимает, так это хорошая партия в бридж. Как ты, наверное, заметил, мы с твоей матерью практически перестали понимать друг друга.
– Да, я вижу это. Но это твоя вина. Это ты ведешь мать к помешательству.
– Если бы все было так просто. Во-первых… ты еще учился на адвоката, когда я построил это убежище – как раз во время Берлинского кризиса. Тогда твоя мать приободрилась и снова стала сама собой. Тогда она за весь день могла выпить один мартини и ей этого вполне хватало – а не четыре, как сегодня вечером. Дьюк, Грэйс просто необходимо это убежище!