Мне уже давно пора было спать – приходилось щипать себя, чтобы не уснуть. Лучше всего мне запомнилась лекция мистера Клеменса о кошках и рыжих – должно быть, тут же им и сочиненная в мою честь: она нигде не публиковалась, даже в собрании сочинений, изданных Калифорнийским университетом через пятьдесят лет после его смерти.
А вы знаете, что мистер Клеменс тоже был рыжий? Но об этом речь впереди.
* * *
Весть о подписании мира дошла до Фив в пятницу двенадцатого августа.
Мистер Барнаби, наш директор, собрал пас в актовом зале, объявил об этом и распустил по домам. Когда я прибежала домой, оказалось, что мать уже знает. Мы немножко поплакали друг у дружки на плече, пока Бет с Люсиль с криками носились вокруг. А потом взялись за генеральную уборку – вдруг отец и Том и мистер Смит (я не произносила этого вслух) вернутся на той неделе. Фрэнку было велено скосить траву и вообще навести на дворе порядок – не спрашивай как, а делай.
Воскресная служба в церкви была посвящена благодарственному молебствию. Преподобный Тимберли развел еще болеепространные благоглупости, но никто не возражал, а я тем более.
После службы мать спросила:
– Ты пойдешь завтра в школу, Морин?
Я еще не думала об этом. Наш школьный комитет решил устроить летнюю школу – не только для тупиц из начальных классов, но и для старшеклассников, – из патриотических побуждений: чтобы мальчики могли пораньше получить аттестат и пойти в армию. Я тоже записалась на занятия: и чтобы углубить свое образование, отказавшись от мысли о колледже, и чтобы заполнить щемящую пустоту внутри, вызванную уходом отца и Тома (и мистера Смита).
(Самыми длинными годами моей жизни были те, что я провела, поджидая мужчин с войны. В том числе и тех, кто не вернулся.) – Еще не знаю, мама. Думаете, завтра будут занятия?
– Будут. Ты приготовила уроки?
Она же знала, что нет. Трудно было бы выучить греческие неправильные глаголы, скребя на коленях кухонный пол.
– Нет, мэм.
– А что сказал бы на это твой отец?
– Да, мэм, – вздохнула я.
– И не надо себя жалеть. Летняя школа – это твоя идея, и не нужно пренебрегать дополнительными занятиями. Ну-ка, марш. Сегодня я сама приготовлю ужин.
Но они не вернулись ни на той неделе, ни на следующей, ни осенью, ни к Новому году.
Вернули домой только тело Чака. Гарнизон прислал стрелковый взвод, и я впервые присутствовала на военных похоронах и плакала в три ручья.
Седовласый горнист сыграл Чарльзу: "В мире покойся, храбрый солдат. Бог с тобой".
Если я когда-нибудь и чувствую себя верующей, то лишь когда играют похоронный "отбой". И по сей день так.