Часа два мы с Брайни только и делали, что трогали друг друга за локоть: "Вот послушай!" – и читали что-нибудь вслух. Оказалось, что Брайни не читал "Банковский билет в миллион фунтов стерлингов" и "Заметки по поводу последнего Карнавала преступлений в Коннектикуте". Меня это поразило.
– Дорогой, я тебя люблю, но как это тебя выпустили из колледжа?
– Не знаю. Из-за войны, должно быть.
– Придется заняться твоим образованием. Начнем с "Янки при дворе короля Артура".
– "Янки" я читал. А это что за толстая книжка?
– Это не Марк Твен. Это из отцовской медицинской библиотеки.
Я дала ему ту книгу и вернулась к "Принцу и нищему". Через пару минут Брайни сказал:
– Эй, эта картинка неправильная.
– Знаю, – ответила. – Знаю, на какую картинку ты смотришь. Отец говорит, что любой непосвященный, которому эта книга попадает в руки, первым делом смотрит на эту картинку. Снять штанишки, чтобы ты мог сравнить?
– Не отвлекай меня, женщина, у меня отличная память. – Он перевернул несколько страниц. – Захватывающе, часами можно смотреть.
– Знаю, я так и делала.
– Удивительно, сколько механики умещается в одной-единственной шкуре.
– Брайни дошел до акушерского раздела, поморщился (он был хорошей повитухой, хотя и не любил крови), отложил книгу и взял другую. – Вот это да!
– Что там у тебя, дорогой? А-а. "Что должна знать каждая девушка".
(Это было собрание гравюр Форберга "Figuris Veneris". Я тоже опешила, открыв эту книгу в первый раз.) – Но ведь она не так называется. На титульном листе стоит "Картины Венеры".
– Это шутка, дорогой. Отцовская шутка. Он вручил мне эту книгу, как пособие по сексу, а потом мы обсуждали каждую картинку, и он отвечал на все мои вопросы. А их было много! Он говорил, что работы мистера Форберга анатомически верны, чего нельзя сказать о той адаптированной картинке, на которую ты жаловался. И говорил, что его работы следовало бы изучать в школе, поскольку они не в пример лучше тех подпольных рисунков и фотографий, которыми пробавляются почти все молодые люди, а столкнувшись с действительностью, пугаются и страдают. – Я вздохнула. – Отец говорит, что наша так называемая цивилизация больна целиком, но особенно это касается секса, любых его аспектов. – По-моему, твой отец прав на все сто. Но, Морин, неужели он пользовался этим как пособием? Мой уважаемый тесть одобрял все, что здесь изображено? Все как есть?
– О нет, нет. Многое, но не все. Впрочем, он говорил, что двое – или несколько – человек могут делать друг с другом все, что хотят, если только это не вредит им физически. По его мнению, говорить о сексе "морально" или "аморально" – просто смешно. Следует говорить "хорошо" и "плохо" в том же смысле, как в любой другой области человеческих отношений.