– В его возрасте уже нужна женская рука, – щурится старик.
– А чем это у вас так вкусно пахнет? – нюхает она.
– Прошу к столу, – приглашает старик.
– Тушеный крокодил с черемшой, – мрачно бурчит мальчик.
Негритянка несет к столу огромную миску с каким&то диким рагу, уснащенном красными перцами.
– Это наша праздничная еда, – объявляет она. – Я кончала кулинарные курсы.
Старик нюхает – дыхание перехватило, вытирает слезы.
– Теперь ясно, почему после кулинарных курсов ты кончаешь медицинские, – замечает он. – Вы этим колонизаторов затравили?
Негритянка раскладывает по тарелкам.
– Я вообще&то не голодная, – робко говорит девочка. И, пока они едят (или пытаются есть), она, увиливая от угощения, щебечет:
– А вообще&то Вера Ивановна сегодня говорила тако-ое! Что сейчас распространен киднэпинг, и если кто пропускает больше двух дней, надо обязательно навещать и узнавать, все ли в порядке. Тем более что она тебе звонила – сама! – а у вас телефон не отвечает. У вас что, телефон сломался, или отключили за неуплату? Я тоже звонила! Столяров пошел к Лазарчуку, а я к тебе. Это сегодня во всех классах такую беседу проводили…
Старик задумывается, углубляясь в свои мысли, не слыша ее.
– Ты кому&нибудь что&нибудь про нас говорила? – вдруг перебивает он девочку.
Она осекается, передергивает плечиками:
– Я сказала, что у Гоши мама уехала, и он ухаживает за больным дядей. Ничего плохого!
– Ну-ка топай отсюда, деточка, быстренько, – вдруг говорит ей старик. – И запомни: ничего не видела, ничего не знаешь. Еще кому хоть слово пикнешь – пополам порву. Поняла?
Потрясенная, она ахает… срывается.
– Лера! – мальчик бросается следом.
– Стоять, – щерится старик, ловя его за руку.
Хлопает входная дверь – девочка выскочила.
– Всем быстро одеться, – велит старик: в голосе опасность.
106. Квартира пуста. Звонок в дверь. Еще звонок, очень длинный.
Перед дверью – двое бойцов. Один похлопывает по прочной железной двери. Другой достает из кармана газовый мини-баллон, подкручивает форсунку, чиркает спичку: язычок пламени из горелки. Быстро и ровно режет дверь вокруг петель. Второй чуть пинает снизу – и дверь, клонясь, ложится ему на руки. Ставят ее рядом к стене и входят.
Достают пистолеты, чутко осматривают квартиру. Разделяются в осмотре по одному. Видят еще теплую еду на столе.
Один открывает дверь на балкон с сушащимся бельем. Резко сдвигает простыню – никого нет.
Тихий щелчок. В другой простыне – круглая обожженная дырка. Боец падает.
Простыня сдвигается. За ней – старик в кресле. Снимает с пистолета разлохмаченный цветком глушитель, быстро насаживает другой и в упор стреляет раненному, но еще живому бойцу в голову.