Джон Саймон Адамс видит, что попытка морального воздействия на капиталистов закончилась бойней, в которой погибли десятки его товарищей по классу. Тогда он в полной мере понимает правоту другого рабочего вождя, Джереми Лонгриджа, закаленного в горниле тягчайших испытаний и понявшего раз и навсегда неумолимые законы классовой борьбы. Адамсу еще надо дорасти до того понимания борьбы, которым обладает Лонгридж, и мы видим, каким мучительным путем приходит он к познанию истины. От этого герой нисколько не теряет в наших глазах. Мы судим его не по ошибкам, совершенным им, а по искренности и преданности делу рабочего класса. Когда Адамса осуждают по ложному обвинению в убийстве, он готов примириться с этим и спокойно встретить смерть, ибо ему кажется, что этим он хоть отчасти искупит свою вину за ошибки, имевшие столь роковые последствия для рабочих, которыми он взялся руководить. Это сознание высокой моральной ответственности революционного вождя перед массами составляет прекрасную черту Джона Саймона Адамса. При этом в спокойствии, с каким он ждет казни, нет ничего похожего на интеллигентское самобичевание. Он отнюдь не жаждет смерти. Он просто мужественно смотрит ей в глаза. Но если бы пришла помощь и Лонгридж, как надеется Адамс, поднял бы восстание, которое принесло бы ему свободу, жизнь, Джон Саймон снова бросился бы в борьбу и на этот раз не повторил бы своих прежних ошибок.
Роман проникнут духом подлинного трагизма. Самые дальновидные из борцов сознают невозможность победы в настоящем. Лонгридж и Коннор, два других вождя рабочих, понимают, что время еще не пришло для победы пролетарского дела. И все же они, и вместе с ними Джон Саймон Адамс, идут на борьбу, уверенные, что даже их поражение и гибель закладывают фундамент будущего освобождения народа. В этой сознательной жертвенности проявляется их величайший героизм. И, конечно, существо трагизма данной ситуации отнюдь не только в гибели таких выдающихся борцов за дело рабочего класса, как Джон Саймон Адамс, а в трагедии всего народа, борющегося за свое освобождение в условиях, когда еще не созрели все необходимые для этого предпосылки.
Роль Алана Ли в этой трагедии двойная. С одной стороны, он вдумчивый и чуткий наблюдатель всего происходящего и ему доступно глубокое понимание людей, а также обстоятельств. Он понимает и чувствует справедливость стремлений рабочих и симпатизирует им. Но есть во всем этом и другая сторона: это вопрос о его собственном участии в происходящей борьбе.
Алану хотелось бы остаться над схваткой. Он видит, что победы все равно не достичь. Обстоятельства складываются, однако, так, что он постепенно, нехотя и сопротивляясь, втягивается в борьбу и оказы- вется одним из тех, на кого со всей силой обрушивается месть капиталистов. Вместе с Адамсом арфист осужден на смерть. Он уже примиряется со своей неизбежной гибелью. Но вот перед ним возникает надежда на спасение. И здесь автор снова показывает всю гамму чувств Алана от животной радости, охватившей его при мысли, что он будет существовать, до высокого сознания, что если он, как чело век, хочет оправдать это вернувшееся к нему счастье жить на земле, то только бы ради продолжения борьбы, в которой сложил голову его друг Джон Саймон Адамс.