Спектакль должен продолжаться — древнейшая заповедь шоу-бизнеса. Может быть с философской точки зрения это и не совсем справедливо, но многое из того, что делает человек, не поддается логическому объяснению. Мой отец свято соблюдал эту заповедь — я собственными глазами видел, как он сыграл целых два акта после того, как у него прорвался аппендицит, и потом еще много раз выходил кланяться на сцену, и только после этого дал увезти себя в больницу. И теперь у меня перед глазами стояло его презрительно глядящее на меня лицо актера, сверху вниз взирающего на предателя, готового дать публике разойтись несолоно хлебавши.
— Дэк, — неуклюже сказал я. — Простите меня. Я был не прав.
Он пристально взглянул на меня.
— Так вы будете играть?
— Да, — я сказал это совершенно искренне. Но тут я вдруг вспомнил об одной вещи, которая могла сделать мое выступление таким же невозможным, как невозможна для меня была, например, роль Белоснежки в «Семи гномах». — Видите ли, играть-то я хочу, но есть одна загвоздка…
— Какая? — спросил он презрительно. — Может быть опять ваш проклятый характер?
— Нет, нет! Но вот вы тут упомянули, что мы летим на Марс. Скажите, Дэк, ведь мне, наверное, придется играть в окружении марсиан?
— Что? Конечно. А чего же вы хотели. Ведь это Марс.
— Э… дело в том, Дэк, что я органически не переношу марсиан! Их присутствие меня буквально бесит и выводит из себя. Я, конечно, попытаюсь справиться с этим — постараюсь оставаться самим собой — но может выйти так, что я выйду из образа.
— Вот оно что! Если вас беспокоит только это, то можете даже не думать о таких пустяках.
— Но я не могу не думать об этом. Это выше моих сил…
— Я же сказал: «Забудьте»! Старина, мы прекрасно знаем ваши довольно дикие взгляды — мы знаем о вас буквально все. Лоренцо, ваша боязнь марсиан — такая же детская и неразумная, как страх перед пауками или змеями. Но мы предвидели это и позаботились обо всем. Так что можете не думать о таких пустяках.
— Ну что ж, тогда все в порядке. — Он не очень-то убедил меня, но зато подковырнул словом «дикие». В самом деле, уж чьи-чьи, а мои взгляды назвать дикими было очень трудно. Поэтому я промолчал.
Дэк опять поднес микрофон ко рту и произнес в него, даже не пытаясь говорить тише:
— Одуванчик вызывает Перекати-поле: план Клякса отменяется. Продолжаем выполнение плана Марди Грас.
— Дэк? — позвал я его, когда он кончил говорить.
— Потом, — отмахнулся он. — Пора переходить к сближению. Стыковка может получиться не очень аккуратной, но времени делать ювелирную работу у нас нет. Поэтому помолчите и не отвлекайте меня.