– Запущу! – кивнул Жак. – Обязательно запущу. А если не попаду?
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались.
Смех словно бы снял с плеч заботы. Оглобля перестал нервничать, заулыбался. Он даже почти не сопротивлялся, когда я отобрал у него вторую бутылку…
Мы с Жаком пришли раньше всех, опередив даже наших подручных. Зато у нас было время, чтобы еще раз осмотреть «местность».
Явились помощники. Сгрузили оружие и доспехи, расставили факелы по периметру будущего «поля боя». В сарае сразу же стало светло. (Чуть не написал – «светло как днем». Часто об этом читал, но еще ни разу не видел, чтобы от масляных факелов становилось «как днем».) Но поверхность осмотреть можно.
– Капитан, ты чего ползаешь? – недоуменно спросил Жак, уже облачавшийся в доспехи. – Проверяли уже. Нет там гвоздей. Если с железными гвоздями стелить – золотой сарай выйдет. На клинья садили.
– Да вижу, что нет, – отозвался я, пытаясь забить рукояткой кинжала торчавший над уровнем пола шпенек.
– Нашел-таки? Уши стервецам оторву по самую голову! – пообещал «король». – Сказал же – без выступов! Коли жив буду – половину денег назад стребую!
– Ну не каркай, – сказал я, напомнив королю воров старую солдатскую примету – не говорить перед боем о смерти, а после боя – не слишком громко радоваться жизни.
– Тьфу-тьфу-тьфу, – озабоченно сплюнул Жак через левое плечо, да еще и пальцы скрестил, чтобы отогнать беду. Глупость, конечно, но вдруг поможет?
Подойдя к Жаку и вытаскивая из кучи оружия и доспехов поддоспешник, я улыбнулся.
– Ты чего? – удивился мой друг, уже цеплявший к перевязи меч.
– Вспомнил кое-что, – сообщил я, влезая в толстую стеганую фуфайку. – В прежние времена, ну когда я еще при отце жил, когда к нам приезжали акробаты и танцоры, старшие труппы перед каждым представлением по сцене ползали – шляпки гвоздей заколачивали. А после все равно лекарю ноги им бинтовать приходилось.
– Ну всего-то не предусмотришь, – резонно ответил Жак.
Я мысленно вздохнул. Не возражал бы, если бы Жак предусмотрел какой-нибудь хитрый лючок в полу, откуда в нужное время «вынырнул» бы арбалетчик. Честный бой – это, конечно, хорошо, но сохранить жизнь – гораздо лучше.
Жак снарядился раньше меня. Вон уже и щит приладил, а теперь вертел в руках свой костыль. Я лишь сочувственно повздыхал, отбирая у друга его точку опоры. Понимаю, тяжеловато придется. Но мы вчера полдня убили на тренировку в доспехах и без костыля. Вроде бы получилось. Держать костыль, щит и меч, если нет у тебя третьей руки, нереально. Придется помучиться. Наконец доспехи на месте. Нигде не трет, не жмет. Конечно, им далеко до тех, что лежат у фрау Уты (вспомнив, что Ута присвоила мое имя, я опять начал злиться), но тоже ничего. А за своими доспехами схожу в ближайшее время. Вот прямо сегодня, после поединка. («Если жив останусь!» – сделал я оговорку. Если не вслух, а про себя, говорить можно!)