— Да, нога…
Мои руки тут же коснулись ее ног, пытаясь проверить что с ней, но она не кричала и не корчилась от боли.
— Ты в порядке, — неуверенно ответила я.
— Да не моя нога! Его нога, я сломала ему ногу!
Через сорок минут, мы сидели у Брук дома, приматывая конечность герою-любовнику ее грез клейкой лентой. Все время до дома мы безумно хохотали над нелепостью ситуации, решив напрочь завязать с любыми видами похищений. Параллельно мы поглощали чипсы, запивая все это колой, я помнила про домашний арест, но… лучше уж насладиться свободой в полной мере!
Набрать кило калорий, послушать отличную музыку и просто отлично провести время, мой план.
Напарница по похищению рассказывала смешные истории о школе, а я лишь молча кивала, так как сказать было нечего… но мне так хотелось поделиться с ней мыслями о парнях и даже тренере, но я не доверяла ей.
Время подходило к шести вечера, нужно было уходить.
Пока я собирала свои очки и тапочки, мне пришло смс.
"Завтра на Ривер-Стрит в восемь вечера, приходи не пожалеешь". Номер не определился, но в конце текста была добавлена одинокая буква "Э".
Part 5. "Э" первая буква алфавита.
Иногда то что, кажется, не то — что кажется.
Брук не узнала о моем странном сообщении, а я ушла в полной растерянности. В каком-то трансе дошла домой, забыв о том, что я больна и под домашним арестом. Стоило переступить порог, как сопли, снова потекли и осознание четырех стен, накрыли меня неожиданной лавиной, но большей неожиданностью было то, что родители встретили меня не с ремнем, ну или скрученной газетой в трубку, а воплями радости, да так громко, что я испугалась.
— Детка, где ты была? — в голос полным заботы спросили они, обнимая меня. Я подозрительно посмотрела на них, блондинистая голова мамы, добрые глаза папы, вроде бы я знала этих людей, которые меньше суток назад, посадили меня в исправительную тюрягу домашнего режима. — Мы переживали за тебя!
Я посмотрела на часы, время было совсем детско-старческое, восемь часов вечера.
— Я тоже переживала, все-таки мой поступок нанес вам психологическую травму, а где наш главный психотерапевт? — говоря это, я подразумевала Монику. — Повесилась от собственных мыслей? — родители все ещё молчали, — если да, то я рада за нее!
Сейчас действовал принцип "все можно", ведь все равно домашний арест гарантирован с продлением, мой язык окончательно развязался и сейчас жил отдельной словесной жизнью.
— Мак…
— Нет, мам! — пресекла я, топая ногой по ковру. — Сейчас я говорю! — папа захлопал глазами, у него даже усы зашевелились! — Во-первых, я ненавижу твои дурацкие свитеры, со слониками, пингвинами и другими нелепостями и зоопарками! И я терпеть не могу вашего отношения ко мне! Я уже взрослая и не нужно каждый раз гладить меня по голове и тянуть за щеки! И… — мысль неожиданно оборвалась, и папа успел вставить слово в мою тираду…