Линда позаботилась обо всем, даже о новой зубной щетке.
— Ванная здесь, Воган, — думаю, тебе не терпится принять ванну. Если хочешь включить душ, нужно переключить вот сюда…
— Она не показалась тебе опечаленной?
— Кто?
— Мэдди. По-моему, ей было грустно…
— Э-э, да нет, по мне, она выглядела как всегда… Грязную одежду складывай сюда, я потом покажу тебе, как пользоваться стиральной машиной.
— Может, немного озябла — ветер холодный, верно?
— Ага, наверное.
После недельного пребывания в больнице мысль о ванне казалась чертовски привлекательной, и несколько минут спустя я уже срывал с себя одежду в ванной комнате фактически чужих мне людей, чувствуя себя чужаком, вторгшимся в частное семейное пространство. Её косметика, его бритва; лосьоны, кремы, полотенца незнакомцев. Мне хотелось расспросить их об очень многом, я будто скользнул взглядом по своему прошлому, и волшебное зеркало тут же подернулось дымкой. Когда у нас с Мэдди всё пошло наперекосяк? Я ушёл от нее? Или она меня выгнала? У кого-то из нас роман на стороне?
Я лежал в ванне, полной душистой пены, так долго, что вода остыла и пришлось добавить горячей. Погрузившись в воду с головой, я отгородился от окружающего мира. Слышал только биение сердца. Вот она, реальность: стук твоего сердца и твои глаза, открытые в мир.
Я медленно вынырнул, взглянул на потолок. Тотальный покой. Голова совершенно пуста. Крошечный паучок прячется в щели оконной рамы. В этот миг всё и случилось. Ниоткуда, без всяких ассоциаций или логических рассуждений возникло моё первое воспоминание. Такое яркое, словно я оказался там, прожил всё заново в реальном времени, испытал всё чувства, услышал звуки, даже погоду вспомнил, — эпизод возродился в моей голове сразу, весь целиком.
* * *
Мы с Мэдди, держась за руки, идём вверх по холму, поросшему травой, перепрыгиваем через коровьи лепёшки и кроличьи норы, пока не добираемся наконец до вершины; ветер и солнце ласкают наши лица, сливающиеся в очередном поцелуе.
— Итак, куда дальше? — Я смотрю вниз, в сторону моря.
— Не знаю. Поселимся вместе, проживём, может, десять лет в безмятежном счастье, пока я не обнаружу, что у тебя роман с заместителем?
— Заместителем? Почему не с секретаршей?
— Сюрприз! Твой заместитель — мужчина.
— Ах да, я же латентный гомосексуалист. Поэтому-то ты и кажешься мне такой привлекательной…
— Десять лет! Господи, нам же будет почти тридцать, уже старость!
— А я с возрастом планирую выглядеть только лучше. Как тот парень в рекламе «Троя 2000» — «тронутые сединой волосы на висках».
— И голос твой будет дублировать актёр-англичанин.