— Да, очень…
— И ты согласна подождать со свадьбой?
— Сколько понадобится.
— Я все сделаю, чтобы это произошло скорее… Ты веришь мне?
— Как никому на свете…
Сколько раз безрассудная страсть толкала меня в объятия мужчин, а в эту ночь нас соединила нежность.
Я впервые оказалась в его спальне, которую он до сих пор даже не решался мне показывать. Она была очень светлой, просторной, с огромной кроватью.
Это было удивительное совпадение. Мы оба не спешили.
Я не знаю, почему не спешил он, то ли от робости, то ли от нежности, переполнявшей его. Я же как бы специально задерживала себя на пороге чувств, наслаждаясь предчувствием.
Как трепетны и нежны мы были! Как он восхищался моим телом! Он не шептал мне волнующие слова о том, как я прекрасна, но его руки и губы были красноречивее всяких слов. Впрочем, были и слова. Когда мы после пер вой, совершенно не утоляющей близости затихли в объятиях друг друга, откинув ставшее ненужным одеяло, он вдруг спросил:
— Знаешь, что у тебя самое потрясающее?
— Что? — не открывая глаз, спросила я, и десяток вариантов ответа пронесся у меня в голове. — Подколенные впадинки…
От удивления я открыла глаза и даже чуть-чуть отодвинулась.
— Когда же ты их разглядел? Я же все время в длинном. — В первый день. На тебе была юбка с разрезом сзади.
— Вот тебе и рассеянный академик…
— А знаешь, я вовсе не академик… — вдруг сказал он.
— А кто же ты? — от удивления я привстала на локте.
Он помедлил с ответом, словно изучая меня, и потом, улыбнувшись, сказал:
— Академиками, строго говоря, называют действительных членов Академии наук, а я еще только член — корреспондент…
— Все равно академик, — облегченно вздохнула я и неожиданно для самой себя схулиганила: — Даже если ты только член-корреспондент, то о-о-чень действительный…
Он польщено улыбнулся, а я, вытянув ногу и пытаясь через плечо рассмотреть свою подколенную впадинку, пробормотала:
— И чего ты в них нашел? Впадинки и впадинки, как у всех…
— Ты ничего не понимаешь! — вскрикнул он и, перекатывая меня на живот, прильнул губами к левой впадинке. Меня словно током пронзило. Я даже вздрогнула и непроизвольно сжала бедра, готовая в каждую секунду взорваться и улететь.
— Целую вечность об этом мечтал… — прорычал он и прильнул к правой.
— Что же ты сегодня так долго терпел? — спросила я, задыхаясь и стараясь расслабить бедра и ягодицы, потому что волна наслаждения подкатывала неудержимо.
Он оторвался на секунду и совершенно серьезно объяснил:
— Некогда было…
И снова впился в меня. На этот раз я почувствовала его зубы и, уже не владея собой, изо всех сил сжала бедра и со стоном содрогнулась всем телом… Это было впервые в эту ночь. Это было так неожиданно, так сильно, это так меня и его возбудило, что мы, позабыв о всякой неторопливости, набросились друг на друга… И с этого момента то мои, то общие стоны оглашали его огромную дачу, а может, и весь Серебряный бор до самого утра.