— Хорошо, — кивнула Астрик. — Мне тоже надо кое о чем спросить его…
В девять вечера они встретились на правой окраине Асинтона, в самом запущенном и грязном районе города. Холмы свалок из автомобильных покрышек, строительного мусора, металлолома то и дело преграждали им путь. Чуть ли не под ногами шныряли крысы величиной с кроликов, и Астрик, прижимаясь к Тингу, повизгивала от страха. Наконец из темноты вынырнули два ангара, возле которых прохаживались часовые с автоматами.
— Дик, — негромко позвал Тинг. — Это я.
— Кто там? — насторожился часовой возле первого ангара.
— Я, Тинг. А это моя подружка.
— А, племяш, — пробасил Дик, оглянулся по сторонам и махнул им: — Быстро!
— Медленно поднялся шлагбаум, что-то зажужжало, засверкала фиолетовая мигалка, и тут же все стихло. Железные двери ангара стали вдвигаться в стены, и Тинг с Астрик юркнули в полутемное помещение. По гулкой бетонированной дорожке, на которой мог бы свободно поместиться огромный лайнер, они прошли к вольеру с частоколом железной решетки.
— Шарп, — почти шепотом позвал Тинг, содрогаясь от страха. Сколько раз он был здесь, но так и не привык к виду этого существа.
Что-то завозилось, зашуршало в темноте, послышался чей-то глубокий вздох.
— Ты спишь, Шарп? — спросил Тинг.
— Слишком часто приходишь сюда, мой мальчик, — прошелестело за решеткой. Раздался невнятный звук — то ли шагов, то ли прыжков, и в вольере зажегся свет.
Астрик зажмурилась. Не столько от того, что тот, кого она увидела, был страшен своим нечеловеческим обличьем, сколько от взгляда его глаз величиной с блюдце, от которых шло пронзительное голубое свечение, которое, как ей показалось, пронзило ее подобно рентгену. Даже закружилась голова.
— Какой обаятельный оборотень, — Шарп опять тяжело вздохнул.
Астрик вздрогнула и открыла глаза:
— Это вы обо мне?
— Да, — кивнул Шарп длинной головой, похожей на отшлифованный янтарь с инкрустацией глаз-бирюзы в оправе острых темно-зеленых ресниц, смахивающих на сосновые иголки.
Немного придя в себя, Астрик набралась храбрости рассмотреть существо. Если бы не громадные глаза, лицо его вполне могло бы сойти за человеческое. Все же остальное напоминало гигантское насекомое с туловищем майского жука или шмеля. Задние конечности были вдвое длиннее передних, он встал на них и оказался метра три ростом, а передние повисли, как лапки кенгуру. Из-за спины Шарпа выглядывали прозрачные голубые крылья. Их голубизна и янтарь головы делали бы Шарпа даже красивым, если бы не чудовищных размеров насекомообразное туловище, лапы и все это при человеческом лице.