– Четвертый год…
– А… с султаном часто бывала?
Засмеялись все четыре девушки, тихонько, явно, чтобы смех не был слышен остальным.
– Сразу видно, что ты первый день в гареме. Многие из нас и не видели Повелителя.
– Как это? А зачем тогда стольких девушек здесь держать?
– А вдруг какая понравится?
Договорить им не удалось: старая рабыня, присматривающая за ужином, прикрикнула, чтобы не болтали много. Девушки подчинились, но стоило ей отойти, как разговор возобновился.
– Повелитель предпочитает свою Махидевран, считает самой красивой.
– Эту толстую?!
– Прикуси язык, не то и мы пострадаем!
Больше разговоров не было.
Роксолана (она даже мысленно стала называть себя так, чтобы не произнести родное имя вслух: все казалось, что этим его опорочит, словно оно осталось там, в Рогатине, незамутненным в прошлой жизни) обратила внимание, что девушки много и почти жадно едят, стараясь выбрать куски покрупней и получше. Неужели голодные?
А еще на столиках слишком много сладостей, но для питья вода только из фонтанов…
Сытное, сладкое, жирное… хотя фруктов тоже много… И это все на ночь? Кажется, она начала понимать, почему так много полных девушек. Они набирали к себе на блюда горсти орехов, снова сладости, виноград, инжир, какие-то еще фрукты, которых Роксолана и не знала.
Сама она почти не ела, взяла лишь кусочек мяса и немного пощипала виноград.
Стало тоскливо; ели, как и в Кафе, сидя на полу вполоборота, потому что иначе не усядешься, столики низенькие, все руками, ложки только для жидкого. Правда, еда вкусная, лучше, чем прежде. Но Роксолане немыслимо хотелось простой каши из чугунка и молочка из печи топленого… и взвару хотелось… и капусткой похрустеть… грибочков…
Она оглянулась, вокруг хрустели, только не капусткой. Руки рвали лепешки, зубы вгрызались в куски мяса, челюсти старательно перемалывали рыбу и овощи, пальцы отправляли в рот орехи… Гарем ужинал…
До ночи их ничем так и не заняли, это было не ново, но в тягость. Роксолана уже просто не могла бездельничать, а потому, завидев смотрительницу белья, вдруг направилась к ней:
– Может, я уже что-то начну вышивать?
– Ты не рабочая рабыня.
– Но мне тошно от безделья!
– Что?
– Не могу ничего не делать.
– Привыкнешь… Смотри, им нравится, – женщина кивнула на развалившихся в сытой неге наложниц.
Вокруг действительно лежали, сидели, подогнув ноги, прогуливались, дремали и вяло переругивались десятки красавиц.
Сколько их здесь? Много, очень много, не одна сотня. И все по доброй воле? Роксолана вспомнила Мирану, а потом то, как много и жадно ели ее нынешние подруги, и поняла, что да, Гюль права: что многих ждет дома? Таких яств не дадут и валяться целыми днями не позволят. Но ведь вот так каждый день, год за годом скучно, можно и с ума сойти. Хоть бы учить чему начали, все разнообразие.