– Могли бы не трудиться, я не люблю их, – буркнул Черпаков.
– Эй, Петро, если ты не ешь йогурты, то отдай их мне! – тут же отреагировал мужик, лежащий на койке у окна.
– Забирай! – не стал возражать шиномонтажник.
– Ну, вы тут потом без меня решите, кому эти продукты достанутся. – Я присела на стул рядом с койкой Черпакова и сменила тему разговора: – Петр, вы вчера говорили про Ирину сумку. Она действительно не утонула или вы просто так это сболтнули?
Второй больной понял, что у нас намечается серьезный разговор, и вставил в уши наушники мобильного телефона – выйти он не мог, поскольку у него, как и у Черпакова, тоже была нога на вытяжке.
– Я ничего не скажу без адвоката, – процедил Петя сквозь зубы.
– Ну, если вы просите адвоката, значит, признаете свою вину? – уточнила я.
– В том, что случилось в Парамоновке, – не признаю. Это был несчастный случай, – продолжал настаивать на своем шиномонтажник. – А то, что я вчера вас закрыл в бане, отрицать бессмысленно. Поди, уже настучали об этом своему начальству?
– Стучать – это не мой профиль, – заметила я. – А вы, Петр Анатольевич, напрасно упрямитесь. Восстанавливать документы – это большая проблема. И если вы скажете, где спрятали сумку с документами, то вам это зачтется.
– Как именно зачтется? – заинтересовался Черпаков.
– Рудкова может забрать заявление простив вас. В конце концов, физически вы пострадали не меньше, чем она.
Петр обдумал ситуацию и раскололся:
– Да, ее сумка действительно не утонула. Только Ира выронила ее не на берегу, а около машины. Я бросил ее – на всякий случай – в багажник, а машину закрыл.
– Это вы заперли машину? А где ключи от «Ауди»? – осведомилась я.
– Взял себе, на память, все-таки я за тачку такие бабки отвалил! – бросил мне в сердцах шиномонтажник.
– Ну и где ключи? – повторила я свой вопрос.
– А если я скажу, Ирина заберет свое заявление? – уточнил Черпаков.
– Я бы на вашем месте не торговалась! Вы сейчас не в том положении, чтобы ставить условия, – заметила я со всей строгостью.
– Ладно, так и быть, скажу, – решился Петр после некоторых раздумий, – ключи в доме остались, в тумбочке под телевизором лежат.
– Что же – вы собрались бежать, а такой дорогой сувенир оставили? – усмехнулась я. – Кстати, а куда вы собирались бежать?
– Не знаю, – проронил Черпаков, и я почему-то ему поверила.
– Ну что ж, Петр Анатольевич, выздоравливайте! – сказала я и вышла из палаты.
Из больницы я поехала на Малую Затонскую улицу. Вчера, когда «Скорая» увезла шиномонтажника в больницу, я проявила заботу о его вещах и занесла их с улицы в баньку, чтобы они не мозолили глаза соседям и не мокли под вероятным дождем. Сегодня я решила занести их в дом. Он был закрыт на замок, но меня это не смутило. Я достала из сумки универсальную отмычку и с ее помощью довольно быстро справилась с двумя простенькими замками. Бросив дорожную сумку и чемодан с вещами Черпакова в гостиной, я подошла к тумбочке, выдвинула верхний ящик и в следующий момент услышала за своей спиной: