дядю и трех братьев. При этом в дела города женщина никогда не лезла. Она часто
устремлялась на развлечения в обе столицы и за границу, чаще всего в США, где жил ее
давний любовник и нынешний «спонсор», а в Вышнем появлялась лишь для того, чтобы
собрать дань с жителей дома. Лидия получала от этого удовольствие.
Постояльцы, сбежать, бесследно исчезнуть которым не позволяли новосибирские
родственники хозяйки, обоснованно нарекли эту банду «Черной вдовой и ее крепышами».
Раз в месяц Лидия без предупреждения, хотя тревожные слухи исправно предваряли ее
появление, совершала жестокосердный рейд по восемнадцати квартирам своих владений и
вполне удовлетворенная покидала город. Иногда на то, чтобы собрать деньги со всех
квартирантов, уходила пара недель, ведь не каждый из них успевал скопить нужную сумму к
сроку. Прелесть сбора дани заключалась в возможности поиздеваться над постояльцами. По
большей части это были семьи из трех-четырех человек, осевшие в Вышнем перед
решительным броском в одну из столиц. Сдавая им квартиры, Лидия намеренно рисовалась
бескорыстной и милой покровительницей, – так легче было заманить в сети ни о чем не
подозревавших клиентов.
Нельзя сказать, что Лидия была глупа, но и умной женщиной она не являлась. «Черная
вдова» обладала достаточным житейским опытом, чтобы прослыть смышленой и с точность
определять слабости окружающих, но за ее практическим умом ровным счетом ничего не
скрывалось. Лидия умела одеваться, умела себя подать и даже могла поддержать светскую
беседу – не более. Этой властной особе не суждено было стать заметным общественником
или хорошим политиком: во-первых, она никогда об этом не задумывалась (ее тщеславие
ограничивалось кровавой борьбой со светскими львицами обеих столиц), а, во-вторых, что
намного важнее, она не обладала необходимой гибкостью. Все кругом и скопом были ей
должны (деньги ли, внимание, хотя бы уступить место на стоянке), когда как саму себя
Лидия считала безупречной, и эта неспособность трезво оценивать собственные
возможности не позволяла ей отличиться в областях, где необходимо соблюдать интересы
всех сторон. Впрочем, экс-манекенщице хватало женской интуиции не лезть в эти сферы.
Она достала из обувной коробки дорогие, но скромные туфли на шпильке. Цвет –
агатовый. Присев на антикварный стул, медленно их надела, постучала легонько ножками в
пол и, наконец-то, обратила внимание на собственно отражение. Может быть, она и была