На следующий день он был слаб. Он отдыхал и пил воду. Мысли текли вяло. Видение каким-то образом приобрело большую важность. Чем дольше он его изучал, тем больше оно ставило его в тупик. Ворона ли чуть не застрелил Найенесгани или его самого? Защищала ли его птица от Воинов-Близнецов? Или братья пытались защитить его от птицы?
В свете последних антропологических знаний дело стало еще более запутанным. Ворон фигурировал в некоторых сказаниях Народа — особенно вокруг горы Навахо, Радужного моста, района каньона Пиут — в качестве демонической силы. Однако так было не всегда, хотя времена, когда все обстояло иначе, находились за пределами памяти кого-либо из живущих.
Ворон являлся главным божеством у народа тлинкитов-хайда на северо-западе Тихоокеанского побережья, а этот народ говорил на языке атапаскской семьи. Навахо и их родственники апачи тоже говорили на атапаскском наречии и были единственным народом с таким языком вне пределов северо-запада. В древности имело место переселение, приведшее в конечном итоге Народ к каньонам и столовым горам Аризоны, Юты, Колорадо и Нью-Мексико. В дни своих скитаний они следовали за божествами охотников, такими как Ворон, Пума и Волк, сопровождавшими их в течение долгого перехода на юг. Но обосновавшись, Народ изменился, привязался к определенной области, научился земледелию у зуньи и пуэбло, ткачеству у хопи, а позднее овцеводству у испанцев. С течением жизни боги древности поблекли. Ворон — или Черный Бог, как он известен сейчас — даже сражался в одном незначительном поединке с Найенесгани между пиками Сан-Франциско и горой Навахо. Так что Ворон — фигура из весьма отдаленного прошлого. Его чтили, когда навахо были охотниками, а не пастухами, земледельцами, ткачами и серебряных дел мастерами.
Он знал, что Путь Пейотля представлял собой еще более позднее нововведение, перенятое у юте. Во многих отношениях тот был новым также и для заблудших, хотя, возможно, затрагивал древние струны. Говорилось, что перекрещенные линии на земле позади жертвенника являются отпечатками ног Христа. Он же предпочитал считать их следами гигантской птицы. Он знал, что никогда не вернется к хогану Пейотля, ибо то был не его путь, хотя и принес ему важную весть. Будь то добро или зло, он видел, что ему на роду написано стать охотником.
Он закончит образование и выучит песни, которым хотел научить его дядя. Он не знал, что обе эти вещи будут важны в охоте, на которую он однажды должен отправиться. Он станет чтить старые пути, но научится и новым — самые старые пути и самые новые. В этом нет противоречия, ибо индеец-навахо — одно из самых приспособляемых существ на Земле.