— Очень хорошо, Человек Дождя. Таким образом, вы полагаете, что осознание очевидного дает вам право на некоторые преимущества. Фавор. Избранничество. Верно?
— Нет. Я здесь вообще ни при чем.
— Ну да, ну да. Речь о Райской Птичке. Вы не доказали мне, что вы не тот, за кого я вас принимаю. Просто упражнялись в красноречии, утверждая то, что и так ясно, как грязь под ногами. Вы стараетесь тянуть время, чтобы дать друзьям возможность найти нас. Ну так вот: мне это надоело.
Человек Дождя ответил надменным взглядом, и Квинтон с величайшим трудом подавил желание стукнуть его по голове.
— Вот к этому, Квинтон, я и перехожу…
— Не смейте меня так называть!
— А как вы хотите, чтобы я вас называл?
— Как-нибудь поближе к тому, кем вы меня представляете. Как насчет Дьявола? Или Демона? В любом случае я не ваш маленький личный Квинтон. Пока вы тут разглагольствуете, демоны роняют на землю канюков.
Он знал, что мысли у него путаются, но впервые за много лет позволил этой путанице проявиться в присутствии постороннего.
«Может, все-таки стоит его убить?»
— Я хочу сказать, ваша логика мне близка. — Казалось, Человека Дождя ничто не смущает. — Я на стороне правды. То есть на вашей стороне. Я искал вас месяцами и с самого начала знал, что, когда найду, мне придется убеждать вас, что я из тех, кого называют хорошими парнями.
«В том, что говорит этот человек, нет никакого смысла».
У Квинтона стучало в висках. Что-то летело на землю.
— Это я из тех, кого называют хорошими парнями, — возразил он. — А вы пытаетесь ставить мне палки в колеса.
Кажется, Человек Дождя был готов и к этому ответу.
— Да-да, мне говорили, именно это вы скажете.
Пытаясь успокоиться, Квинтон переключился мыслями на седьмую избранницу. Ту, что отвергла его ровно семь лет назад, месяц в месяц. Она выглядела как подстреленная голубка, и он сразу до безумия влюбился в нее. Обращался как с королевой, не сводил влюбленных глаз, словно был Богом, а она — несчастным ангелом.
И когда ему наконец показалось, что настал миг воссоединения, он пришел к ней в комнату и сбросил халат, чтобы продемонстрировать свое великолепное тело. Но вместо того чтобы признать, сколь драгоценен будет их союз, она принялась царапаться, визжать и отбиваться. Пытаясь объяснить, что к чему, он заткнул ей рот кляпом. Но чем настойчивее становился, тем упрямее сопротивлялась она. Пришлось ударить ее, да так сильно, что она потеряла сознание.
И только тогда ему открылась истина: она уготована не ему — Богу. Она самая красивая женщина на свете и создана для него. И он доставит ее ему.