И… И для себя я уже все решила. Я буду ждать столько, сколько потребуется. И меня удовлетворит только один ответ: «Я хочу быть рядом с тобой». Неважно, в качестве кого. И я подожду. День пройдет или век…
Авадонна, Зона, Твари, Валькирии, Княгини, фамилиары… Какая разница.
За окном закат и перезвон церковных колоколов…
Но я ничего не вижу и не слышу вокруг. Только…
На белоснежной простыне лежит маленькая ножка и на шелке подушки виднеется изящная голова.
В моем сне было полным-полно мглы и тумана. Там прятались руины, и руины эти были не такими, как я привыкла. Они были… свежими, острыми, болезненными.
Он сидел на стальной скамейке внутри искореженной конструкции. У его ног лежал ворчащий цербер, а рядом сидел орт и глядел в другую сторону.
Теперь я могла рассмотреть его. Он был худой, жилистый, с резкими, птичьими чертами лица и жесткими седыми волосами, похожими на проволоку. В сухих, похожих на ветки, пальцах он крутил свой жезл, металлическую двуглавую змейку.
Я не боялась. Почему? Может быть потому, что сейчас обе руки были мне подвластны?
– Ты пришла. Я звал, но не был уверен.
Я пожала плечами и села рядом. Цербер, недовольно ворча, перелег по-другому, его хвост обвился вокруг моей ноги…
Но было не страшно.
– Почему нет?
Он тоже пожал плечами:
– У тебя есть повод не доверять мне.
– То, что не убивает, делает нас сильнее. Твоего проклятия больше нет, хоть я и не знаю, почему. И сейчас мы на равных.
Он покачал головой:
– Нет. Теперь я – твой должник. И не я один.
– Да?
– Да. Когда-то мой народ, как и твой, призвал Абадонну. Мы были уверены, что сможем с ним совладать. Наша наука, наша магия были… – Пастырь махнул рукой. – Не важно. Мы проиграли.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
– Ты знаешь мою магию. Она намного сильнее вашей. Но мы проиграли и стали рабами Абадонны. Пока ты не освободила нас. Не знаю, как тебе это удалось.
А я уж тем более не знала. Не знала даже, сон это или явь. Потому просто пожала плечами.
– У меня к тебе просьба, – сказала я. – Отпусти Терни и считай, что мы квиты.
– А она и так свободна, – ответил Пастырь. – Она освободилась еще у Источника, и теперь никто не может ее себе подчинить, даже Авадонна.
– А Метка?
– Это не моя метка. Не знаю чья, но не моя.
Мы помолчали.
– Тебе пора, – сказал Пастырь. – Если что – знаешь, как меня позвать. Просто приложи ладонь правой руки к любому довоенному механизму. И помни, мы живем между мирами…
А потом я чихнула и проснулась. Яркий солнечный свет заливал спальню, рядом тихо посапывала Олюшка, и все было хорошо.
Осторожно, чтобы не разбудить жену (уже жену!) встала и пошла на балкон. Все было тихо, от восточных окраин Намесничества и до самой границы. Так почему у меня на душе так… странно?