Госпожа Солор силилась встать, но, похоже, это было не так просто для неё на столь приличном сроке беременности. Господин Главнокомандующий и его люди не обращали на её попытки ни малейшего внимания. Сопровождающие Аштию штабисты в замешательстве переглянулись, стараясь одновременно делать это как можно незаметнее. Почему?
Да плевать мне, почему. Ярость, чувство такой мощи, которая затмевает разум и совершает убийства, толкнула меня вперёд. Я нагнулся, протянул Аштии руку, но сообразив, что этого недостаточно, подхватил её под локти и помог подняться на ноги.
— Как посмел? — накрыло меня гневное восклицание Лагроя. — Что себе позволяет этот офицер? Его вызывали?
Бешенство оказалось живучим. Когда я поднял взгляд на главу Генштаба, я почти ничего не видел. Но, собственно, зачем мне было видеть? С изысканной до издёвки вежливостью я ответил:
— Господин Главнокомандующий может, если желает, адресовать жалобу моему непосредственному начальству. — И, убедившись, что Аше нормально стоит на ногах и в моей помощи больше не нуждается, изобразил самый низкий поклон, какой только подсказала мне моя ненависть.
Та же самая ненависть слепила глаза, однако кое на что я всё-таки обратил внимание. Отрадой мне было изумление, мелькнувшее во взгляде господина Главнокомандующего и тех его офицеров, которые стояли с ним рядом. Лагрой помедлил, но, видимо, счёл меня слишком мелкой сошкой, чтоб сейчас затевать разборки с отрубанием головы и поминанием устава. Следом за ним спинами повернулись и сопровождающие главу Генштаба офицеры.
Из состояния ступора меня вывело прикосновение женской руки к плечу.
— Идём, — негромко, но твёрдо произнесла Аштия. — Ступай за мной.
Женщина скользнула взглядом и по сопровождавшим её людям, хотя могла этого не делать. Я ожидал, что Аджиб оттеснит меня в сторону, но так и дошёл до выхода из особняка по правую руку от её светлости. До самого экипажа. Видимо, сейчас она уже и на самом лучшем пластуне не решалась ездить — только в карете. Я помог ей подняться по трём крохотным ступенькам, но и вступив внутрь она не отпустила моей руки. И мне пришлось последовать за своей покровительницей в карету.
— Садись. — Госпожа Солор с комфортом устроилась напротив, подгребла под себя подушки. — Нужно поговорить.
— Я прошу прощения, если нарушил традиции, но мне как-то категорически не по себе, когда с женщиной так обращаются…
— Серт, я тебе благодарна, конечно, за твоё заступничество. Однако призываю тебя быть осторожнее и благоразумнее. Твои осторожность и благоразумие могут минимизировать и мои собственные проблемы. Откровенно говоря, примерно представляю, откуда взялась такая бешеная вспышка недовольства мною. Солдаты спонтанно устроили мне чествование после моего возвращения из рейда. Ты слышал об этом?