— Светоч всего человечества! — взмолился он. — Нет ничего во вселенной, что я не сделал бы для тебя. Ты знаешь это. Так почему бы тебе не слезть со своего чертового Трона и не помочь нам немного?
* * *
Вульфе провел оценку внешнего ущерба танка. Передние фары «Последних молитв-II» были разбиты на куски. Некоторые блоки визоров нуждались в замене, складские ящики на левой стороне башни зияли дырами от пуль. Все это можно было починить. Он решил, что заслужил небольшой отдых. Команда технической поддержки уже приступила к работе. Лейтенант ван Дрой приказал экипажам танков отдыхать и восстанавливать силы. Он знал, как люди устали после сражения. Такая доза адреналина, выпущенная в кровь, могла бы сбить с ног любого из парней, однако Вульфе не чувствовал желания спать. Его шрам по-прежнему чесался, хотя он точно не знал от чего — от близости орков или от чертовой пыли. Попив немного воды — все, что он мог себе позволить, — сержант надел дыхательную маску и вышел прогуляться. В горле першило от пыли. Респиратор должен был уменьшить раздражение слизистой оболочки.
Прогулка оказалась не очень приятной — даже с маской. На пологих дюнах чернели воронки от снарядов. Их края устилали обгоревшие трупы. Хорошо, что только трупы врагов. Пехотинцы Стромма уже убрали павших товарищей с поля боя. Вульфе радовался этому, проходя мимо сваленных в кучи орочьих тел. На многих из них виднелись толстые бронированные пластины, покрытые ржавчиной и черными пятнами от лазерного огня. В прорехах защитной брони Вульфе замечал кровавые раны, покрытые прилипшим песком. Он еще раз похвалил себя за то, что воспользовался дыхательной маской. Без ее мощного фильтра он задохнулся бы от трупной вони.
Его танк уничтожил множество тварей — он не смог бы сосчитать их количество. Однако Вульфе не рисовал отметки на башне. В их бронетанковой роте убийство орочьих пехотинцев не считалось престижным, будь это даже целая орда. Бронетехника — другое дело! То было сражение машин против машин, экипажей против экипажей. Вот чем гордились командиры танков. Пока «Последние молитвы-II» не сжег ни одной вражеской гаубицы, ни одной бронемашины. Поэтому у Вульфе не было повода испытывать гордость.
Впрочем, его экипаж смотрел на это по-другому. После битвы его парни выразили танку благодарность, предлагая его духу машины скромные дары и санкционированные молитвы. Они видели, что случилось с «Передовым крестоносцем». Они видели тело Сименса, зажаренное в красном огне. Почему в сознании людей так ярко отпечатывались самые ужасные картины боя? Вульфе этого не понимал. Почему он никогда не мог вспомнить в таких же ярких подробностях улыбку какой-нибудь милой девушки или прекрасный закат у тихого озера?