Да откуда она знает? Внутри Евгении вспыхнул пожар. Огонь со скоростью пламени, пожирающего леса, поля, дома, поднимался откуда-то с самого низа живота вверх, к щекам, которые уже пылали.
— Вы видели меня, то есть нас, в окно? — догадалась она.
— Нет, дорогая, я сплю, когда вы гуляете. Просто я сама много раз ходила дорогами любви. — Айрин снова рассмеялась. — Если ты однажды прошла по одной из них и в конце получила удовольствие, — она умолкла на мгновение, — это занятие влечет тебя снова и снова.
Айрин резко повернулась. Поля шляпы надежно прикрывали ее лицо от солнца. Обычно оно беспощадно высвечивает каждую морщинку, открывая чужому взгляду даже едва наметившуюся. Но лицо Айрин оставалось в тени, и Евгения увидела другую женщину — втрое моложе и очень красивую!
— За нами наблюдают, — заметила Айрин.
— Где? Кто? — поспешно оглянулась Евгения, покраснев.
— Он на камне, дорогая. Вон там, — она грациозно подняла руку, тонкие браслеты в цвет золотого песка нежно зазвенели — рука дрожала от болезни. — Там…
Евгения посмотрела. Да, это он. Костя стоял на самом мысу, уходящем далеко в море.
— У меня сильная дальнозоркость, — прошептала Айрин, будто сообщала вселенскую тайну. — Я вижу без бинокля то, чего не видит никто. А у Костаса, или Кости, как ты называешь его по-русски, бинокль.
Сердце Евгении ухнуло вниз. Оно докатилось до самых бедер, от этого удара в них снова что-то вспыхнуло, взорвалось, отчего огонь, почти погасший, запылал с новой силой.
— Этот огонь полезен, — насмешливо заметила все видящая Айрин. — Нет-нет, я ничего не заметила в тебе, но я могу похвастаться. Кроме дальнозоркости я обладаю прекрасной эмоциональной памятью. — Айрин подняла руку, прошлась ею над сердцем, потом по животу и нырнула к бедрам. — Вот этот путь, верно?
Евгению знобило.
— То же самое происходило со мной шестьдесят семь лет назад. В Африке. Мой будущий муж стоял вот так же вдали, как этот молодой человек. Ах, как он сложен! О таких говорят банальности, вроде той, что он похож на греческого бога, — она усмехнулась. — Мой будущий муж стоял на скале и сквозь окуляры бинокля обозревал окрестности. Он работал кладоискателем, как я называла его занятие, или геологом, как называли остальные. Я жаждала, чтобы он увидел в окуляры меня.
— Вы хотели стать его кладом? Находкой? — наконец Евгения расслышала ее.
Айрин расхохоталась.
— Точно. Я стала ею. Итак, иди к нему, я посижу здесь. Потом вы отвезете меня обратно.
— Вы не будете скучать? — спросила Евгения.
— Нет. Я стану думать о вас. Я позволю себе самые разные фантазии… — Она подняла дрожащую руку и сделала неопределенный жест. — Я буду вспоминать…