Перед приездом на Третий Казенный Участок, уже тогда, когда на горизонте появилась разноцветная кучка его небоскребов с рефлектирующими стеклами, Марлен Михайлович подумал, что хорошо бы ему здесь остаться одному, избавиться бы от шофера Лопатова. В каком он чине? Наверняка не ниже майора. Он еще раз глянул на него сбоку. Эдакое лицо! Да ведь это же Нерон! В самом деле, более развращенного трудящегося не сыщешь.
Уже в гостинице «Литейный Сплендид» Марлен Михайлович напрямую сделал шоферу предложение;
— Послушайте, Лопатов, я буду здесь три дня без всяких переездов. Почему бы вам не махнуть в Малый Бем и Копейку? Говорят, там такое! Другая возможность вряд ли представится.
Глаза Лопатова зажглись вдруг диким огнем: он, видно, не был лишен воображения.
— А… вы… товарищ Кузенков… как… тут… — забормотал он.
— Лопатов, — тонко усмехнулся Марлен Михайлович. — Надо же понимать, все ж мы люди…
— Вот именно! — воскликнул Феофан Лопатов и весь даже засветился.
Вот именно, как это все доходчиво — мы все люди и все хочем чего послаще. И этот крупнейший работник, таинственный генконсультант, с которого приказано глаз не спускать, тоже явный «все мы люди» и тоже хотит в индустриальной зоне гужеваться без помех. Конечно, немедленно в душу многоопытного Лопатова вкралось сомнение: обнаружат товарищи в Малом Беме и Копейке — конец карьере, отстранят от руля, придется влачить остаток жизни на родине. И в то же время… Лопатов с тоской оглядывал пустынный уютный холл «Литейного Сплендид» с мягким пружинящим полом, светильниками, скучающим в глубине холла барменом… глянул в стеклянную стену, где тускловато поблескивали зимние волны Азовского залива, и снова засосало — «все мы люди». Да гори все огнем — жизнь проходит, и в итоге будет мучительно горько и обидно за бесцельно прожитые годы, да вот как закачусь на три дня к девкам в Малый Бем и Копейку, в царство кайфа!.. Пусть потом хоть из партии вычистят, все равно я за три дня с тамошними девчонками да гомиками такие увижу, чего вы, дорогие товарищи, даже в массовом масштабе за всю жизнь не поймаете… До удивления быстро пролетели сейчас перед Лопатовым унылые годы на шоферско-сыскной службе. Скоро и сам Остров ОКЕЙ полетит в тартарары, и все пролетит, ничего не увидишь и вспомнить будет нечего.
Все эти чувства вдруг чрезвычайно ясно отразились на мясистом лице Лопатова, а Марлен Михайлович, все тут же поняв, лишний раз поразился, как изменились за последние годы «наши люди» Через минуту Лопатова уже не было: на посольской машине рванул к международным маргариткам в Малый Бем и Копейку.