— Марлен! — прокричал Лучников на ухо Кузенкову. — Дело сделано! Через неделю мы победим! Последний полл показал, что СОС получит более 90 процентов!
— Гордись! — крикнул Марлен Михайлович.
— Меня тоска гложет! — ответил Лучников.
— Еще бы! — крикнул Марлен Михайлович. — Ведь ты всего лишь жалкая рыба-лоцман для огромной бессмысленной светящейся акулы.
— О чем ты говоришь? — с испугом спросил Лучников. Марлен Михайлович ничего не ответил, а только лишь большим оттопыренным пальцем показал в черное море и загадочно ухмыльнулся.
Лучников, удивившись на миг, тут же забыл об удивлении. Он шел вдоль могучих бетонных плит, весь мокрый, в переливающейся под бликами огней штормовке, задумчивый и до странности молодой, настоящий герой народного плебисцита, настоящий чемпион.
— Еще через неделю Госдума обратится к Советскому правительству с просьбой о включении в СССР на правах союзной республики. Скажи, ты можешь мне гарантировать, что не будет какого-нибудь варварства, какой-нибудь тотальной оккупации? Ведь это же не нужно в нашем случае, совсем не нужно. Чехи — чужие, они хотели отколоться, мы свои, мы хотим слиться. Насильственный акт здесь не нужен. Нужна некоторая постепенность, так… В конце концов по конституции каждая союзная республика имеет право на свободный вход и выход, на международные отношения, даже на свои вооруженные силы. Наши «форсиз» станут частью Советской Армии, зачем же нас оккупировать? Социалистические преобразования тоже нужно проводить постепенно — мы долго еще сможем быть источником твердой валюты. Пусть меня вышлют сразу, пусть нас всех, «одноклассников», вышлют в Кулунду, посадят во Владимирский централ, пусть хоть расстреляют, мы готовы, но с Островом, с населением нужна постепенность, варварские акты неуместны… Оккупация может потрясти и нас, и вас, может привести к самому невероятному… к войне. Я пытался несколько раз выходить на верх за такими гарантиями, но там, как всегда, делают вид, что нас вообще не существует. В конце концов ты проводишь здесь политику правительства, Марлен. Я не встречался все эти месяцы с тобой из-за телевизионного хвоста… Они бы скомпрометировали бы нас обоих… Теперь выхода не — отвечай напрямую: хватит там ума не оккупировать нас?
Лучников, высказывая это, говорил как бы сам с собой, но после последнего вопросительного знака повернул лицо к Кузенкову и слегка обомлел. Солидный его друг, само воплощение спокойствия и стабильности, выглядел диковато, с мокрыми завитками волос, прилипшими ко лбу, с горящим взглядом, устремленным в грохочущий мрак Азовского залива.