Немецкий предприниматель говорил на прекрасном польском, поскольку являлся сыном колониста и воспитывался в Польше. Целый день мы носили коробки с яйцами. В обед получили по 8 яиц, хлеб и чай. Работу закончили вечером. Немец выплатил каждому из нас положенное и распрощался с нами. На обратной дороге нам попался дом, возле которого стоит на страже ОТовец в зелёном плаще и надписью на рукаве «Belgien». Что-то ему в нас не понравилось, потому что он начал устраивать скандал. Когда он потянулся за оружием и начал созывать своих соратников, мы быстро удалились.
Кто-то из ребят предложил, чтобы мы на заработанные деньги сходили выпить. Желающих пить водку не было, зато мы пошли напиться пива. Была вечерняя пора, и молодёжь прохаживалась по улицам, а больше всего её было возле огороженного штакетником забором костёла. Молодёжь поглядывала на нас с некоторым интересом, но и с некоторым подозрением. Наш окраинный акцент был тут вещью непривычной, хотя время сейчас такое, что люди всем интересуются.
Этот вечер предоставлял мне случай, и неизвестно было, когда ещё такой случай повторится. Я предложил пацанам уже не возвращаться в казармы. Сказал им, что в нескольких километрах от Томашува уже есть партизаны. Однако мои знакомые всё никак не могли решиться на побег. Складывалось впечатление, что они боялись чужой земли и чужих людей. Они чувствовали себя не в своей тарелке и не знали, кому доверять. После того, как пиво было выпито, мы вышли на освещённую лампами улицу. После выхода из ресторана мы продолжили разговор на тему «остаться или удрать». В какой-то момент мы обратили внимание, что к нашему разговору прислушиваются двое молодых людей. Мои товарищи распрощались со мной и пошли в сторону казарм.
Тогда эти двое подошли ко мне, и один спросил, откуда я сюда приехал. Я объяснил ему, в чём дело, и добавил, что в казармы не вернусь. Мой собеседник спросил меня, что я собираюсь делать в чужом городе. Я ответил, что собираюсь искать партизан. Они поговорили между собой и спросили меня, отдаю ли я себе отчёт, что партизан найти нелегко. Объясняли мне, что в лесах вокруг Томашува Мазовецкого есть партизаны, но они показываются тогда, когда им необходимо, а не по чьему-то желанию. Сказали мне, что им кажется странным, что я, не зная людей из этих мест, громко говорю о партизанах. Я им ответил, что они на шпионов не похожи и что в лагерь ОТ я не вернусь, потому что не за этим же я приехал в этот край.
Мои случайные знакомые предложили мне прогуляться в сторону костёла, а один из них дал мне свой плащ, поскольку — как он сказал — моё одеяние бросается в глаза. Прошло, может, полчаса с момента нашего знакомства, когда мои знакомые взялись мне помогать. Один из них остался со мной, а второй исчез на долгое время. Когда он вернулся, то сказал своему товарищу, что не нашёл того, кого искал. Пацаны поговорили между собой и провели меня к приходскому священнику. Ксёндз был очень перепуган и сказал, что, к сожалению, не может помочь, что даже не может дать мне переночевать, потому что немцы часто приходят в плебанию.