он и его семья претерпели от рук этих людей… Но теперь они все заплатят — мужчины, женщины и дети. Неважно кто. Они все одно и то же. В этом заключалась его [Кагановича] сущность. Он никогда не прощал и ничего не забывал» (Каган 1987, стр. 164). Точно также, евреи были поставлены во главе служб безопасности в Украине, с ее долгой историей антисемитизма (Линдеманн 1997, стр. 443). В 1930-х Украина стала сценой массовых убийств.
В КК (Глава 3), я отметил, что евреи играли очень значительную роль в советской тайной полиции и исполняли аналогичные роли в коммунистических Польше и Венгрии. В дополнение к многочисленному персоналу среднего и низшего звена, множество выдающихся евреев занимали высокие должности; например, Матвей Берман и Нафталий Френкель создали и развили систему принудительного рабского труда, убившую сотни тысяч человек. (Во время строительства канала между Балтийским и Белым морями погибли многие тысячи людей. Шесть руководителей проекта были евреями: Фирин, Берман, Френкель, Коган, Рапопорт, Жук.) В числе других евреев, сыгравших выдающуюся роль в Красном Терроре, были Генрих Ягода (глава тайной полиции), Арон Сольц, Лев Инжир (главный бухгалтер Архипелага ГУЛаг), М. И. Гей (начальник специального отдела тайной полиции), А. А. Слуцкий и его заместитель Борис Берман (отвечавший за террор за рубежом), К. В. Паукер (начальник операций секретной полиции), и Лазарь Каганович (в 1930-х годах он был наиболее могущественной фигурой после Сталина и напрямую руководил массовыми убийствами) (Рапопорт 1990, стр. 44–50). В общем, участие евреев было чрезвычайно значительным не только в большевицком руководстве, но «они были в избытке и на более низких уровнях партийного аппарата — особенно в Чека и ее наследниках, ОГПУ и НКВД» (Шапиро 1961, стр. 165). Особая роль евреев в большевицком правительстве не ускользнула от внимания русского населения: «Наиболее выдающейся и колоритной фигурой после Ленина был Троцкий, а в Петрограде доминировал ненавидимый всеми Зиновьев, а всякий имевший несчастье попасть в лапы Чека, имел высокий шанс столкнуться со следователем-евреем или же быть им растрелянным» (Шапиро 1961, стр. 165). Начиная с 1917 года, русские повсеместно ассоциировали евреев с революцией (Верс 1999, стр. 86). Даже после немецкого вторжения в 1941 году, для русских было обычным делом надеяться на германскую победу, которая избавила бы страну от «евреев и большевиков» — до тех пор, пока брутальность захватчиков не стала очевидной (Верс 1999, стр. 215).
Обсуждая в