Другими словами, вопросы этнической самоидентификации и даже этнического активизма в таких людях как Эйнштейн не имеют никакого отношения к вопросу рассматривали ли подобные люди содержание своих теорий как способствующее продвижению их этнических интересов, и, в случае Эйнштейна, тому нет доказательств. Подобное не может быть сказано о Фрейде, «нью-йоркских интеллектуалах», боасианцах, и Франкфуртской Школе, где «научные» теории были создаваемы и используемы с целью продвижения групповых этнических интересов. Данная идеологическая цель становится очевидной, как только проясняется псевдонаучная природа этих движений. Значительная часть дискуссии в КК посвящена документированию интеллектуальной нечестности, отсутствию экспериментальной тщательности, очевидной политической и этнической мотивации, изгнаниям несогласных, внутри-этническим сговорам для доминирования в публичной интеллектуальной дискуссии, и всепроникающее общее отсутствие научного духа. По моему мнению, научная слабость этих движений является доказательством их функции как групповой стратегии.
Обзоры КК были немногочисленны. Фактически, лишь три обзора были напечатаны в публикациях национального уровня, включая короткий обзор Кевина Ханнана в Nationalities Papers. Обзор Ханнана в основном описывает книгу, но он подводит итог, замечая, что «иконокластическая оценка [Макдональдом] психоанализа, марксизма, мультикультурализма и некоторых интеллектуальных школ в социальных науках не вызовет большого энтузиазма в академии, но его книга хорошо написана и имеет многое что предложить читателю, интересующемуся этничностью и этническим конфликтом.»
Другие обзоры подняли несколько важных вопросов, заслуживающих отдельного обсуждения. Обзор Фрэнка Солтера (2000) в Human Ethology Bulletin затронул часть противоречий, окружающих мою работу, и в особенности желчную сессию в ходе конференции ученого Общества по Человеческому Поведению и Эволюции в 2000-м году, во время которой несколько участников обвинили меня в антисемитизме. Для меня же единственным вопросом является насколько я был честен в использовании источников и соответствуют ли мои заключения общепринятым стандартам для академических исследований в социальных науках. Солтер отмечает, что я базировал мое исследование на общеизвестных и непротиворечивых источниках и что утверждения, которые привели в ярость некоторых коллег
«являются не просто правдой, но трюизмами среди тех, кто знаком с разнообразной литературой по данному предмету. Кроме политической сенситивности субъекта, значительная часть проблем, стоящих перед Макдональдом, происходит из того факта, что Макдональд часто слишком далеко опережает своих клеветников, и это сильно затрудняет коммуникацию; что слишком мало общих посылок для конструктивного диалога. К несчастью, разрыв в знаниях закрывается слишком медленно потому, что некоторые из наиболее враждебных его критиков, включая коллег, выдвинувших серьезные обвинения ad hominem, не утрудились прочтением книг Макдональда.»