Отчеканив фразу, подполковник фыркнул и ехидно покосился на Пелевина:
— А и интересные же люди к вам, мон шер, в родственники намечаются. Право слово, такие занимательные, что слов нет…
— Кто в родственники? — цыкнул сквозь зубы Пелевин и недоуменно уставился на старшего товарища. — К кому в родственники?
— Но ведь мосье Чернов близкий родственник вашей Полины, мой друг? — в свою очередь удивился подполковник. — Следовательно, в недалеком будущем и ваш.
— С чего б это она моя? — смущенно фыркнул Пелевин, передергивая плечами, словно от холода. — И вовсе она не моя, скажете тоже…
— Ну не ваша, так не ваша, — покладисто пожал плечами подполковник. — Простите великодушно, оговорился. Старею, видать.
Алексей, помня, что оговорки у Кочеткова встречаются реже чем в Писании, с сомнением посмотрел на картографа. Тот, с демонстративно удрученным видом, отвесил церемонный поклон и, заметив, что пленник встал на четвереньки и пытается потихоньку улизнуть, наступил ему на ногу.
— Осмелюсь заметить, мой друг, — Кочетков, утвердив беглеца на ногах, с деланным радушием отряхнул пыль с его одежды, заодно выбив из карманов пленника складной нож и маленький двуствольный пистолетик. — Ваше решение покинуть нашу компанию несколько преждевременно. Мне бы хотелось услышать ответы на некоторые вопросы.
— Ну и толку мне отвечать? — осознавая, что судьба вряд ли предоставит ему второй шанс скрыться, понурился европеец. — Один чёрт, убьете…
— По-моему, вы делаете неправильные выводы, исходя из неверных предпосылок, — остановив Пелевина жестом, Кочетков ободряюще похлопал пленника по плечу. — Я, конечно, могу несколько ошибаться, но вроде бы на вашей родине, — подполковник окатил европейца внимательным взглядом, — в Испании, говорят: «Vivir y dejar vivir»?[22] Не вижу. Зачем и для чего нам отступать от этой доктрины? При условии полного взаимопонимания.
Испанец хотел было ляпнуть что-то ернически-недоверчивое, но посмотрел на искреннейшую добросердечную улыбку Кочеткова, резко контрастирующую с обжигающе-холодным взглядом и, резонно посчитав, что иного выхода нет, быстро и толково выложил все, что знал о своем непосредственном руководстве. А после, хоть его и не просили, новости из жизни криминальных сообществ Претории.
— Что-то подобное я и предполагал, — задумчиво протянул Кочетков, аккуратно, чтобы не вляпаться в лужи крови, вышагивая по небольшому проулку. — Благодарствую. — Подполковник барственно потрепал обмершего от страха испанца по щеке и, продолжая размышлять о чем-то своем, остановился напротив Пелевина. Заметив, что испанец, вцепившись в нательный крестик, тихо бормочет молитву, Кочетков повелительно махнул ему рукой.