Механически поглощая завтрак, приятели обменялись едва ли десятком слов, и когда в девятом часу утра, в сопровождении двух мордоворотов в гостиницу заявился фон Нойманн, он натолкнулся на стену из не предвещающих ничего хорошего взглядов. Сам кайзеровский шпион отнесся к данному факту равнодушно (по крайней мере, внешне), зато его телохранители явно побледнели и, судорожно вцепившись в рукояти револьверов, принялись нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Не обращая внимания на угрюмых русских, фон Нойманн небрежно поставил на стол пухлый кожаный саквояж с медным замочком, пожелал Арсенину удачи в его начинаниях и, сдержанно попрощавшись, ретировался.
Проводив немца равнодушным взглядом, Всеслав персонально проинструктировав каждого из подчиненных, разослал из по городу, а сам, захватив саквояж, неспешно пошагал в порт.
Обе намеченные встречи прошли без осложнений. Хозяин бригантины, получив задаток, заверил Арсенина, что все формальности уладит без проволочек и выход в море намечен на завтра. В «Черной каракатице» все тоже прошло как нельзя лучше. Бармен, завидев Всеслава на пороге таверны, льстиво улыбаясь, выскочил из-за стойки и проводил гостя в уже знакомую тому комнату. Капитаны китобоев, включая гонористого поляка, выслушали подробные инструкции и, деловито пересчитав аванс, условились о точке и времени рандеву. Распрощавшись с американцами, Арсенин вышел на улицу и зябко поежился: над Уолфиш-беем, в прямом и переносном смысле, сгущались тучи. Вот только о намечающемся шторме мало кто догадывался.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая женщина? — мягко улыбнулся Арсенин, любуясь Глэдис, расчесывающейся перед зеркалом. — Необычайно красивая…
— «Кто-нибудь» — говорил, — звонко рассмеялась женщина и кокетливо улыбнувшись, показала язык отражению Всеслава. — А от вас, сударь, слышу впервые. А как иначе, Генрих? Хозяйка лучшего в городе заведения должна быть лучшей во всём и сейчас я тебе это докажу…
Резко развернувшись, женщина прыжком преодолела четверть ярда, отделявших пуфик от кровати и, шутливо боднув Арсенина в грудь, опрокинула его на одеяло и скорчила потешно-угрожающую рожицу:
— Сразу сдашься, несчастный, или посопротивляешься?
— Я не несчастный, а счастливый, — фыркнул Всеслав, сдувая с кончика своего носа щекочущий женский локон. — И капитулирую безоговорочно. Вот сразу как поговорим, так и капитулирую.
— У тебя есть ровно пять минут, — Глэдис, воткнув локотки в мужскую грудь, водрузила поверх ладоней подбородок и заглянула в глаза Арсенину. — А потом я начинаю боевые действия… — Женщина, призывно улыбаясь, плотоядно облизнула губы. — Ну что ж ты молчишь? Я жду…