— А так как ты — старичок-лесовичок и горы не жалуешь, — продолжала зубоскалить Полина, — значит, про тех куду только слышал?
— Ну почему ж только слышал, — Алексей, не обращая внимания на язвительный тон, сыто отдуваясь, облизал ложку и убрал ее за голенище. — И видел, и охотился. — Траппер немного помялся и добавил, — разок.
— А почему только разок? — Полина пододвинула тарелку с остатками супа кошке и любопытно вытаращилась на Пелевина. Видя, что разморенный охотник прикрыл глаза, недовольно фыркнула и требовательно тряхнула его за рукав. — Почему всего раз-то?
— А на кой мне горам лазить, — не открывая глаз, потянулся траппер, — если в саванах да буше дичи полно? Что я, козел горный что ли?
Видимо, желая как-то прокомментировать последнюю фразу собеседника, Полина ехидно ухмыльнулась, но в последний момент прикрыла ладошкой рот и просительно захлопала глазами. Понимая, что спокойно полежать один черт не удастся, Алексей, привалился спиной к колесу и принялся набивать трубку.
— Охота в горах, она на охоту в саванне мало похожа. — Алексей вынул из костра тлеющий прут и поднес к чубуку. — Нет, по травке да по бушу тоже дай Бог, как побегать приходится, но коли в горы полез, пиши — пропало. — Траппер выдохнул тонкую струю дыма и задумчиво взглянул на моментально потемневшее вечернее небо. — Исключительно, я тебе скажу, ходильная и требующая физической выносливости работа. Вот представь, — траппер облокотился на удачно подвернувшийся мешок и вновь затянулся. — Сначала ты на самую высокую гору карабкаешься только для того, чтобы с нее попытаться высмотреть в бинокль, что этот чертов куду пасется, но не у тебя под боком, а на соседней горушке, где-нибудь в миле-полутора от. Задумалась? Осознала? Тяжко? Вот тот-то и оно, а ведь можешь и не углядеть. Но нам, я с Симбой, готтентотом-проводником тогда ходил, подфартило и трофей рогатый, почитай, сразу подвернулся. Вот только это он на словах трофей, а на деле… — Алексей, вспомнив свои ощущения, явственно передернул плечами, судорожно затянулся и продолжил.
— Мы тогда новый подход начали, да не просто прогулку, а обязательно против ветра, по скалам — вверх-вниз, вниз-вверх, а ботиночки-то скользят, а внизу-то футов тридцать… Симбе чё? Он местный, с детства привык по горам скакать, а я вот с непривычки позапыхался. А когда вслед за нёгрой очередную почти двухфутовую расщелину перепрыгнул, обнаружил, что единственный путь обратно лежит через ту же самую расщелину, только прыгать теперь придется на почти отвесную скалу, цепляясь за еле видимые уступы. Тут мне и поплохело. — Пелевин, выбив остатки табака из трубки, вынул откуда-то плоскую фляжку, благоухающую абрикосовым брэнди и глотнул от души. — Те полчаса, что мы на этом камне провалялись, — траппер с сожалением завинтил пробку и убрал флягу в фургон, — я уже не столько того иланда выглядывал, сколько с ужасом пытался представить обратный прыжок и лихорадочно определял, за какие уступы придется хвататься…