Увы, Димитрис не услышал его вопроса, потому что бросил трубку, не в силах сдержаться, ибо неверность Наны из догадки стала фактом. Слабая надежда на то, что Нана не изменяет ему, улетучилась. Больше нельзя было тешить себя иллюзиями. Димитрис делил Нану с Дамоклесом. А теперь все кончено, и больше не будет вожделенного наслаждения.
Когда он вновь взялся за телефон, руки у него дрожали.
— Ответь мне на один вопрос, Дамоклес. Ты давно знаешь, что Нана изменяет тебе?
— Я знаю о том, что она изменяет тебе с первого раза, как мы с тобой встретились, — хмыкнув, ответил Дамоклес и подробно описал тот день.
Их разговор был прерван звонком в квартиру Димитриса. В первый раз Димитрис играл в спокойствие перед Наной, что уже стало второй натурой Дамоклеса. Не имея ни малейшего представления об урагане, ничего не оставившем от прежних чувств и мыслей обоих мужчин, Нана скользнула мимо Димитриса и, усевшись в кресло, приняла любимую позу, требовавшую сигареты, чтобы стать совершенной.
— В чем дело? — спросила она с осторожностью, выделяя каждый слог колечком дыма, соскальзывавшим с ее прелестных губок. — Что тебя расстроило? — подождав, спросила она и выдохнула еще несколько колечек дыма.
— Что меня расстроило? А как ты думаешь? Твой муж, что же еще?
— О, не думай о нем. Во всяком случае, до его следующего взрыва ревности. Сейчас он успокоился, и думаю, тебе нужно сделать то же самое.
— Нана, я не могу успокоиться. Не могу, — повторил Димитрис, отчаянно стараясь сдержать ярость, искавшую выхода.
Он едва мог говорить, не то чтобы провести весь вечер наедине с Наной. Лучше всего было бы отложить свидание на другой день. Однако сделать это надо было спокойно, по-умному, не обижая Нану, чтобы не потерять ее совсем.
— Должен признаться, день и ночь я только и делаю, что думаю о твоем муже, поэтому сегодня я даже не сумел приготовить для тебя ничего вкусненького. Трудно поверить, правда? Ты приходишь, а мне нечем тебя накормить. Это мне-то нечем тебя накормить. Такого еще не бывало.
— Но ты же не отпустишь меня голодной? Неужели нельзя придумать что-нибудь быстрое и простенькое? Все равно что. А я посмотрю, как ты справляешься с такой ситуацией.
— Ну конечно. Только ничего особенного не получится. Никаких мозаичных супов, — добавил он с намеком. Однако он был настолько не в себе, что голос у него звучал монотонно, но Нана не очень-то прислушивалась. — У меня есть в холодильнике немного фарша, — сказал он, не понимая, почему она громко засмеялась.
— Знаешь, почему я смеюсь? — спросила Нана. — В старой кулинарной книге я прочитала, что раньше фрикадельки назывались «мясными шариками», — проговорила она, не в силах удержаться от смеха.