и веками действует сообразно этому представлению, калеча людей. Получается, что на самом деле детей производит на свет государство, то есть на свете есть только государственные дети, и это действительно так. Свободных детей нет, есть только государственные дети, поэтому государство вольно делать с ними все, что ему заблагорассудится; хотя матерям внушают, будто именно они рождают детей, на самом же деле детей производит на свет чрево государства. Появившись из государственного чрева, дети отправляются в государственную школу, там их берут под свою опеку государственные учителя. Государство рождает детей для жизни в государстве, которое никогда уж не отпустит своих детей от себя. Оглянитесь по сторонам, кругом — государственные дети, государственные учителя, государственные рабочие, государственные чиновники, государственные старики и государственные покойники, это действительно так. В государстве есть место только государственному человеку, оно и делает таковых. Естественного человека больше нет, существует только государственный человек, а там, где естественный человек еще остался, его преследуют, за ним охотятся, его либо затравливают насмерть, либо делают из него государственного человека. Мое детство было прекрасным, но одновременно оно было жестоким и ужасным, поскольку у бабушки с дедушкой я мог оставаться естественным человеком, в школе же мне надлежало быть человеком государственным, одну половину дня я был естественным, а другую — государственным, в послеполуденные часы я был естественным и счастливым, зато в утренние часы до середины дня я был государственным и несчастным человеком. Во второй половине дня я становился самым счастливым человеком на свете, зато в первой половине дня я бывал самым несчастным. Я до сих пор помню, что многие годы был с утра самым несчастным человеком на свете, но становился к вечеру самым счастливым. Дома у бабушки с дедушкой я был естествен и счастлив, зато в школе нашего провинциального городка я был неестествен и несчастлив. Спускаясь вниз, в город, я шел навстречу своему несчастью (государству!), зато поднимаясь на гору, где находился дом бабушки и дедушки, я шел навстречу своему счастью. Поднимаясь на гору, к дому, я шел к природе, естественности и счастью, а спускаясь в город, школу, я уходил от природы, естественности и счастья. С самого раннего утра я уходил навстречу своему несчастью, зато в середине дня возвращался назад, к своему счастью. Ведь школа это часть государства, из ребенка там делают казенного человека, то есть инструмент, которым пользуется государство. Когда я шел в школу, шел в государство, а поскольку государство убивает человека, я шел на бойню для людей. Долгие годы я