– Посмотри, не он ли?
Да, это был он. Те же надменно полуприкрытые глаза, сухое лицо. Старинная пожелтевшая гравюра.
– Это кардинал Чезаре Борджиа, казненный инквизицией. Ты знаешь, что такое инквизиция, мой мальчик?
Он, конечно, знал. Об инквизиции ему говорили на уроке Закона Божьего, в гимназии. Помнится, как сейчас: отец Филарет, холеный, красивый, русая борода вьется кольцами – идет вдоль рядов, шурша фиолетовой рясой, прикасается к головам детей. Руки у него очень белые, пухлые, пахнут тонкими английскими духами.
– Благодарение Богу, что христианская Церковь избавилась от такого порока!
Брат Сальваторе, выслушав ученика, грустно заметил:
– Дела ее ужасали современников и будут прокляты в веках. Над землей гремят войны, целые народы уничтожаются ради тщеславия других народов, и инквизицией все так же пугают людей, как неразумного ребенка нянька пугает волком! Мало кто знает, и мало кто хочет знать, что подавляющее число приговоров о ведьмах вынесли светские суды. Хотя инквизиция действительно преследовала ведьм, точно так же поступало и практически любое светское правительство, а к концу шестнадцатого века римские инквизиторы начали выражать серьезные сомнения в большинстве случаев обвинения в ведовстве. Инквизиция преследовала иудеев? Да, такое было, но уже в году… О, память моя! Но уже в году тысяча четыреста пятьдесят первом папа Николай V передал римской инквизиции дела о еврейских погромах. Инквизиция должна была не только сурово наказывать погромщиков, но и действовать превентивно, предупреждать и отвращать насилие! Кроме того, не стоит путать инквизицию доминиканскую и испанскую. Испанская и в самом деле отличалась чрезвычайной жестокостью. Ты знаешь имя Торквемады? Это он изгнал иудеев из Испании…
Старый монах закрывал глаза. Его веки были тонки, как папиросная бумага, так тонки, что ученику казалось – даже закрыв глаза, он продолжает видеть. Он говорил, и тогда мальчик закрывал глаза и тоже видел, видел картины прошлого, далекого и недавнего, великолепного и ужасающего…
…В прекрасном цветущем саду, на каменной скамье, сидят двое – мужчина и женщина. Оба богато и неудобно одеты – в жесткие, вышитые золотом одежды. У нее одутловатое лицо святоши, она затянута в корсет, набелена до свинцовой синевы, надушена мускусом – Василий наяву чувствовал этот острый запашок, от которого трепетали ноздри левреток, лежащих у ног дамы. Мужчина выглядит моложе, у него сладкие и наглые глаза, капризно приподнятая верхняя губа показывает белые и острые зубы. Он похож на мелкого, но опасного хищного зверя. В его руках трепещет веер.