Позже пойму: всё, что я загадал —
Будет со мной, как и всё, что сказал…
Хата, в которой так часто мы жили —
Мазанка, крыша на ней — камышины.
Чудо-акация рядом стояла,
Тенью своей полдвора закрывала.
Курами двор был загажен всегда,
Часто его подметали слегка
И под акацией стол накрывали,
С шумом коптить керогаз заставляли.
Каша с побичками
[3], рыба под лёком
[4] —
Это меню станиславское только.
Утром родители шли на базар,
Рук не хватало нести всё назад.
Завтрак — и быстро к лиману бежали,
Днём солнца жар в холодке переждали —
Вечером снова ходили купаться,
Или репейником липким кидаться.
В шашки сражались мы, и в домино,
Книги читали, ходили в кино.
Часто по горло в песок зарывались
И забывать обо всём порывались.
Очень смешно там ловили бычков —
Леской на пальце и голым крючком.
Раков на ощупь ногами искали,
Мелких, но шустрых, назад отпускали.
Яблоки, сливы, таранька, арбузы —
Радости эти мы знали от пуза.
Да и на берег ходили недаром,
Так мы гордились богатством загара!
И, как не помнить? — от разных камней,
Сучьев на ветках, клешней, якорей
К телу лепились ушибы и раны.
Кто не имел их — казался нам странным.
Впрочем, недолго. Счастливое время:
Чувства когда — не характера бремя.
Всё в Станиславе всегда хорошо!
Даже грозой когда ливень прошёл,
Быстрый и сильный, с раскатами грома —
Не повезло, если кто вдруг не дома —
Ходишь, стопой утонув в скользкой глине…
Знаю я, знаю секрет ностальгии:
Утром чуть свет выхожу на крыльцо,
Солнце с лиманом встречаю в лицо.
Верю, что в жизни хорошего много.
Верю, что к лучшему ждёт нас дорога.
Многое в жизни, конечно, не ясно,
Но без сомнения — жизнь так прекрасна!
Горем — да разве добро исчерпать?
Зло ведь на слабых лишь ставит печать.
Помню, как чёрною южною ночью
Небо рассматривал, звёздное очень.
Звёзд не считал, хоть пытался сначала.
Ночь стрекотала, но всё же — молчала…
Мне, в Станислав в мой последний приезд,
Ровно шестнадцать исполнилось лет.