Чтобы не задеть чувства приятеля, Александр начал издалека:
— Знаю, что материально тебе приходится непросто, семья и все такое, и ты, как порядочный человек, каждый раз переживаешь, когда я за тебя плачу. Если ты готов уйти из Администрации Президента, есть один неплохой вариант.
— Готов уйти хоть сегодня, говори скорее, не томи! — тотчас ответил Молоканов: он понял, что наконец выпадает шанс, который упускать никак нельзя.
— Как ты, наверное, слышал, в одном крупном сибирском регионе поменялся губернатор и новый набирает свою команду. Я уже говорил кое с кем, расписывал тебя как опытного и толкового бюрократа с необходимыми связями. — Александр ехидно подмигнул. — Теперь дело только за тобой. Там и денег, и любого рода возможностей будет существенно больше, нежели ты сейчас имеешь.
— Так это в Сибирь придется переезжать? — Сердце Молоканова ушло в пятки.
Любой переезд если и не уничтожал, то страшно усложнял его вторую жизнь: что в этом случае делать с «крепостью» и ее населением? Под каким видом везти с собой Водоплясова? С таким переездом возникала куча непредвиденных и почти неразрешимых проблем.
Вся гамма чувств, охвативших Молоканова, отразилась на враз побледневшем лице.
Позин расхохотался:
— Ты испугался, что я хочу сослать тебя в Сибирь! Я не столь жесток. Должность, которую тебе предлагают, по статусу соответствует моей заместитель представителя региона в Москве. Твой начальник Петька Крылов — мой давнишний приятель, так что не волнуйся, будешь читать бумажки, писать ответы и запросы. Что‑что, а уж это‑то тебе знакомо, не так ли, друг мой?
Молоканов с трудом подавил в себе желание крепко обнять и расцеловать Позина, но только пожал ему руку и с чувством произнес:
— Спасибо тебе, Саша, ты действительно настоящий друг!
Вести двойную жизнь Молоканову было теперь много легче. Спокойно сообщив дома, что уезжает в командировку в Сибирь, он мог больше проводить времени в своей «крепости». С Позиным они стали встречаться даже чаще, поскольку Аристарху теперь понадобились его деловые связи, которыми он охотно с приятелем делился.
Время от времени Молоканова посещала мысль: а не признаться ли Позину, не открыть ли ему свою тайну? И тут же сам и отвечал: «Нет, нельзя!» Позин не только его не одобрит, но и не поймет всего этого. Несмотря на весь свой цинизм, а может, как раз благодаря ему Позин откровенно презирал властолюбцев, и эту свою черту Аристарху приходилось постоянно скрывать. Он знал, что, открыв Позину тайну, он сразу потеряет бескорыстного и доброго друга.
Скользкой змеей заползала в мозг Молоканова и подленькая мыслишка: «А что, если Позина тоже приручить?» Но он настойчиво отгонял ее. Конечно, ввести приятелю наночип при их близких отношениях особого труда не составит, и тогда Александр будет полностью в его власти. Но в таком случае Позин мгновенно перестанет быть тем, кто ему так симпатичен и дорог.