На сей
раз пятеро арендовали
оздоровительный
комплекс:
просторный,
удобный во
всех
отношениях, в
том числе
близким
расположением
к Площади,
куда Боги
собрались
направить
стопы ближе к
полуночи.
Вовсе не для
того, чтобы
там под елкой,
в кругу
подопечных
душ, весело
Новый год встретить:
на уме у них
было «мероприятие
иного плана».
—
Шампанское я
не пил, но
если оно
такая же гадость,
как этот
«Тархун», не
понимаю, к
чему его пить
по
праздникам, —
Филимон
отодвинул пустой
бокал. — Пиво
намного
лучше.
— Пиво
губительно
действует на
печень, —
заметил
Лукьян,
усердно
массируя
голени.
«А также
на голову и
мочевой
пузырь, —
подумала
Пантелеймония.
Ее мысли,
конечно,
мгновенно
прочли все
присутствующие,
и она
поспешила
добавить
вслух:
—
Ответственность
перед мероприятием
не допускает
злоупотребления
алкоголем.
— Да-да,
на сегодня
нам нужны
светлые
головы, — подхватил
Лукьян. —
Предлагаю
свериться с дальнейшим
планом — его
пришлось
скорректировать
в связи с
внезапным
самоотводом
Мистера
Джона.
— А вам не
кажется, что
он вообще
заодно с нашим
коллегой,
имени
которого
нельзя называть?
—
подозрительно
прищурилась
Евстахия, втирая
массажное
масло в ляжки
и грудь.
— Кто,
Мистер Джон?
Шутите! —
отозвался
Амвросий. — Он
просто в
своем амплуа.
Ни на чью
сторону
Мистер Джон
не вставал ни
разу и вряд
ли встанет
когда-нибудь.
Даже то, что
имя выбрал
себе
несуразное,
лишний раз
доказывает
его суть.
Хотя прежнее
ему больше
шло.
Мистер
Джон раньше
себя называл
Ливерием[46], а
своим
подопечным
еще на заре
веков заявил,
что они —
народ не
единственный,
и он — не
единственный
Бог. Его люди,
раз уж так, напридумывали
массу прочих
«богов», а
Ливерий даже
сам их
материализовывал,
наделял плотью
и поведением,
соответствующим
людским фантазиям.
Часть людей
это запутало
окончательно,
и они
отреклись от
религии, другие,
наоборот,
увлеклись,
совершали
множество
ритуалов,
жили
согласно
странным
обычаям, но
Ливерия это
ничуть не
смущало. Он с
самого
начала делал
уклон в
сторону
Магии, а не в
сторону
Здравого
Смысла,
чтобы, развиваясь,
его народ
достиг
равновесия.
— И где ж
он отлынивает
от
мероприятия?
— спросила
Пантелеймония.
Чрезмерное
потребление
пива, похоже,
сказывалось-таки
на ее
божественных
возможностях
либо она была
просто
лентяйкой —
могла бы не
задавать глупых
вопросов, а
всего лишь
напрячь
Всеведение. — Опять
в Лондон
смотался?
Дался ему
этот Малибоун[47]!
— На
Мальдивы он
едет, причем
тут Малибоун? —
Филимон еле
сдержался,
чтобы в
очередной раз
не обозвать
Пантелеймонию
дурой.
Почему-то он
стал
воспринимать
ее как свою
жену в стадии
средневозрастного
кризиса.