— Девять!
Брутяне
уже гуляли
плотной
толпой в
центре
новогодней
Москвы, пока
не догадываясь,
что обрели
тайных союзников,
которые
вот-вот
вернут им
память. Если
повезет, то и
свой опыт по
экспроприации
Магии брутянам
удастся
завершить
сразу же,
считали Боги.
Конечно, в
отсутствие
разгромленного
оборудования
им придется
подсуетиться,
ну да Здравый
Смысл им в
помощь. А
если
подсуетятся
вовремя —
Конец Света
наступит
сразу и
безоговорочно.
— И мы все
благополучно
вернемся к
выполнению
своих
божественных
обязанностей!
— подвел
радостный
итог
Амвросий,
единственный
из шестерых,
у кого не
было поручений:
его участие в
мероприятии
заключалось
в том, чтобы руководить.
Зачем
проекту, в
котором
имелся
менеджер и
всего
четверо
исполнителей,
еще нужен был
руководитель,
ни один Бог
не ведал.
— Бог, чье
имя нельзя
называть,
конечно, тоже
к своим
обязанностям
вернется. Он
проснется
после Конца
Света и
поймет, что
все к
лучшему. И не
будет морочиться
жалкими
остатками
своего
народа, а две
его девочки
благополучно
реинкарнируют
на другой
планете, он
сможет их там
познакомить,
если уж ему
так
приспичило
решить их
кармические
задачи, —
Амвросий
широко
улыбнулся. В
верхней части
магиметра
оставалось
совсем мало
искристой
жидкости.
— Восемь!
— прокричал
квинтет.
Неподалеку
от бани часы
на башне
пробили полчаса
до полуночи.
Где-то рядом
мегафоны объявляли
о народных гуляньях
на
Пушкинской
площади.
Словно законопослушные
граждане,
направились
туда и
брутяне —
организованно,
всей толпой.
Боковые
улицы и
подземные
переходы
перекрыл
ОМОН, крепкие
парни в
пластиковых
полумасках
никуда
никого не
пускали. Но
нигде никакой
агрессии — мир
и в человецех
благоволение...
— Семь!..
Шампанское
Ди
выпорхнула
из такси,
словно
зимняя бабочка
из
оттаявшего
кокона.
Минуты две
она стояла
возле
открытой
дверцы
машины, пока,
с паровозом
под мышкой,
не вылез
оттуда ее
«маленький
увалень». Ося
двигался
еле-еле, как
усталый
цирковой медвежонок,
— он почти
засыпал на
ходу, пока под
светящимся
окном
угловой
квартиры на втором
этаже не
услышал
вдруг
стройный дуэт:
«К
подъезду
подкатил
кабриолет,
Вы
вышли в
платье цвета
фиолет...»
— Мама
Таня! — обрадовался
малыш, узнав
родной голос.
Петь
вдвоем у
Таньки с
Лехой
получалось
ладно и лихо,
музыкальным
слухом не
были обделены
ни та, ни
другой, и
репертуарчик
общий нашелся.
Варвара
сидела
рядышком,
пила из хрустального
фужера
маленькими
глотками, недоумевая,
что,
собственно, в
этом
Шатонефе
особенного.
Танькин
бокал стоял
нетронутым,
она, пока
гитару
настраивала,
кажется, и
совсем про
него забыла.