Флоренс видела, что Чарльз по-настоящему любит эту женщину, иначе не позволил бы их отношениям зайти так далеко. Она даже готова была поверить, что эта миссис Нортон действительно так хороша, как говорил сын: умна, красива, благородна, добра… Действительно, в девятнадцать лет еще рано выходить замуж, особенно девушке утонченной и импульсивной, а жить с нелюбимым мужем — что может быть ужаснее! Сама Флоренс Грин не знала с мужем ничего, кроме безоблачного счастья, поэтому вполне могла пожалеть женщину, которая не обрела счастья в браке. Но присутствовал еще очень важный момент, который в корне менял дело. У нее были дети! Если бы у миссис Нортон не было детей — это еще полбеды, хотя сам по себе развод — дело неприятное, и миссис Грин его не одобряла. Но оставить двух маленьких дочек — сколько им?.. пятнадцать и одиннадцать, кажется, — это вызывало у нее такое возмущение, которое она не могла в себе преодолеть.
Чарльз продолжал расточать хвалы Люсии и выражать ей всяческое сочувствие.
— Я знаю, мама, ты полюбишь ее сразу же, как только увидишь! Ее нельзя не полюбить. Не бойся, она не из легкомысленных красавиц и не из прихоти оставила мужа и уходит ко мне. Кстати, и меркантильные соображения тут ни при чем — на самом деле Гай Нортон богаче меня. Но Люсия такая наивная, она еще верит в рай в шалаше. Она даже романтичнее, чем я, представляешь?
Глаза миссис Грин округлились и наполнились ужасом.
— Боже мой, — только и смогла произнести она, — боже мой. Я даже не знаю, что сказать. Если честно, для меня это удар. Ужасный удар. Я всегда так надеялась…
— …что я женюсь на очаровательной юной девушке и пойду с ней к алтарю под звуки свадебного марша? — подхватил Чарльз. — Да, дорогая мама, знаю. Прости, что разочаровал тебя. Но я никогда не интересовался молодыми девушками. Меня от них одолевает зевота. На самом деле Люсия — единственная на свете женщина, которая мне нужна, просто так уж получилось, что она замужем.
— Ты говоришь, ей тридцать пять? Она старше тебя, Чарльз.
— Всего на три года! Этим можно пренебречь. А выглядит она на двадцать пять, когда у нее хорошее настроение и она счастлива. Хотя в последнее время она столько пережила, бедняжка. И все равно она похожа на ангела.
Флоренс Грин нахмурилась. Она чувствовала, что уже начинает немного ревновать сына к незнакомке по имени Люсия. Ее стало раздражать то, что он через слово называет эту женщину «ангелом».
Чарльз с тревогой наблюдал за матерью.
— Значит, я тебя все-таки расстроил, да, мам? Боже, ну ты же знаешь, как ты мне дорога… Я так благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Мне страшно не хочется тебя огорчать. Но я знал, что так будет, я тебя предупреждал!