Как только они выехали за город, Чарльз откинул верх машины. Люсия сняла пальто, шляпку и позволила ветру играть волосами, обдувать лицо и воспаленные от слез веки.
Она начинала постепенно приходить в себя. Спокойная, с чувством защищенности и уверенности в будущем, она сидела рядом с мужчиной, которого обожала и который беззаветно любил ее.
— Так хорошо знать, что эти тяжелые шесть месяцев позади, с прежней жизнью покончено и мы вместе, правда, Чарльз?
Он положил руку ей на колено.
— Мне кажется, это сон, дорогая. Еще вчера в это же время я сходил с ума от беспокойства, не зная, что происходит у тебя дома, хотел даже примчаться в Марлоу, чтобы украдкой встретиться с тобой в гостинице.
— Да, а я думала о том, как бы все устроить, не уходя из семьи, — призналась Люсия. — А теперь… теперь нас уже ничто не может разлучить.
— Только смерть, моя радость.
— Столько всего случилось со вчерашнего вечера, как будто прошел целый год.
— И очень хорошо, что тебе так кажется. Пусть твое прошлое отойдет как можно дальше, на задворки памяти. Помни только о том, что ты теперь моя жена, почти законная… Миссис Чарльз Грин, начиная с сегодняшней ночи и до конца жизни. И знай, что я люблю тебя больше жизни!
Она накрыла рукой его ладонь и чуть пожала ее. Взглянула ему в глаза, и он ответил ей быстрым, полным желания взглядом, потом снова отвернулся, сосредоточив внимание на залитой солнцем дороге.
— Какое счастье — не надо больше украдкой встречаться, спешить, оглядываться, бежать на квартиру Джимми, как преступники, которых в любой момент могут поймать с поличным… О, Чарльз, ты не представляешь, как все это отравляло наши свидания!
— Да, мне тоже это не нравилось, Люсия. Я рад, что все так разрешилось. Сегодня мы с тобой будем вместе, и пусть хоть весь свет знает об этом — мне дела нет. А как только Нортон даст развод, мы сможем пожениться.
Некоторое время Люсия сидела молча, закрыв глаза и подставив лицо теплому летнему солнцу, крепко держа Чарльза за руку. Свадьба казалась ей такой далекой — столько еще предстояло пережить, пока наступит этот счастливый день. Но она была бесконечно счастлива оттого, что положен конец мучительной неопределенности, лжи, изменам, а главное — отвратительному фарсу, который ей приходилось разыгрывать перед Гаем, притворяясь, что она по-прежнему его жена. Ей казалось, что на всю жизнь у нее останется на сердце шрам от тех дней… Возвращаться домой к ненавистному мужу прямо из объятий любовника — это было для нее гораздо тяжелее морально, чем физически, это медленно, но неуклонно убивало ее, но она все терпела… ради детей.