Он взял из шкафа стакан, налил в него воды, выпил залпом. Франсуаза отметила, что у отца и сына была одинаковая, грубая и жадная манера пить, обхватив рукой весь стакан, двигая кадыком, напрягая подбородок. Александр сел на край дивана, под русский пейзаж, на котором синело небо Лазурного берега.
— Так что ты рассчитываешь делать? — спросил он, перебрасывая пустой стакан из одной руки в другую, как фокусник.
— Ну, честно говоря, — сказал Николя, — это немножко зависит от вас…
— От меня?
— Да… Поскольку у меня все как в тумане, я подумал, что вы, может быть, могли бы мне помочь первое время…
— Ты попал некстати, старик. Если у твоей матери были долги, у меня они тоже есть. И больше, чем у нее, разумеется!
— Это не обязательно деньги…
— Что же, если не они? Конечно, они!
— Вы все же не собираетесь меня бросить? — спросил Николя. Панический страх исказил его лицо.
Франсуаза подошла к мужу. Он размышлял. Стакан прыгнул из правой руки в левую.
— Мы должны что-то сделать для него, Александр, — прошептала она. — Это твой сын!
— Мой сын! Мой сын! Легко говорить! В один прекрасный день он сваливается на мою голову со своими бедами и требованиями! Что ты хочешь, чтобы я для него сделал?
— Хорошо, — сказал Николя, — я понял! Я сматываюсь!
Он взял чемодан и направился к двери, шаркая подошвами, покачивая плечами.
— Нет! — возразила Франсуаза. — Я прошу вас остаться!
Александр поставил стакан и посмотрел на нее с удивлением:
— Не хочешь же ты, чтобы он жил с нами?
— Да, хочу.
Парень остановился, в последнюю минуту окрыленный надеждой.
— Его место теперь здесь, — сказала Франсуаза.
Враждебное лицо Александра вдруг засветилось, он фыркнул, разразился невероятным смехом:
— Ну да! Ты права! Его место здесь! Между нами! И если я забыл о своих отцовских обязанностях, то, к счастью, у тебя-то развито материнское чувство!
Этот переход от неудовольствия к радости произошел столь стремительно, что Франсуаза наблюдала за ним с недоверием. Но нет, он был искренен. Александр всегда любил внезапные повороты, перепады настроения, рискованные ходы на пустом месте — все, что нарушало монотонность существования. Серьезное решение, которое она только что приняла, представляло для него всего лишь увлекательную партию. Он хлопнул Николя по плечу и заявил:
— Ты слышал? Доставай свои манатки! Тебя оставляют!
Николя поставил чемодан и прошептал:
— Спасибо.
Какое-то детское выражение смягчило его лицо. Глаза бегали, влажные и робкие.
— Сколько тебе сейчас? — спросил Александр.
— Семнадцать… Ну, почти…
— Уже? А где ты учился?