В грохоте боя тонули крики вожаков мятежа — тех, кто с обгорелых бронемашин и с постаментов поверженных статуй прежних властителей, размахивая руками, гнал своих людей в атаку. Их подчиненные, будто бросая вызов прежним, свергнутым командирам, скандировали теперь новые лозунги, и их воинственные, полные ненависти крики чередовались с призывами восстановить попранную справедливость.
Силы повстанцев развернули наступление по всему залу, который раскинулся на добрую милю, и под прикрытием танковых орудий неудержимо рвались вперед.
На их пути стояли Астартес из ордена Мстящих Сынов, чьи лазурные доспехи сейчас были покрыты пылью и копотью. Они прилетели сюда, чтобы подавить бунт, но неожиданно обнаружили, что вся планета погружена в пучину кровавой гражданской войны. Они прибыли сюда, чтобы покарать вождей мятежа и восстановить власть имперского губернатора, а теперь им этого самого человека приходилось защищать от целого мира, восставшего против тирании своего властителя. Между тем война собирала свою кровавую жатву. Их осталось только тридцать — тридцать космодесантников из тех ста трех, что первыми прилетели на Хельмабад.
Укрывшись за наспех выстроенными баррикадами, сооруженными из листов покореженного металла, обломков камнебетона и сложенных в штабеля трупов, Астартес обрушивали на атакующих шквал огня. Воздух светился от трассирующих следов, которые оставляли за собой болтерные снаряды, в то время как ослепительные вспышки разрядов лазпушек с одинаковой легкостью прожигали как броню танков, так и человеческую плоть. Однако треск тяжелых болтерных орудий и потрескивающее шипение плазмы лишь вызывали у космодесантников еще большую ярость.
Время от времени кто-нибудь из сравнительно небольшой группы людей, хотя и до смерти напуганных, но все еще верных командующему Му'шану, собрав всю свою храбрость, выскакивал из-за живой стены закованных в броню гигантов, чтобы выпустить несколько зарядов из своих лазганов. Когда-то они были элитой, хваленой Хельмабадской Мавзолейной Гвардией. Теперь же их самих страшил гнев тех, кого они прежде клялись защищать. Их маски смерти в нынешней ситуации выглядели скорее комично, чем устрашающе. Золотая парча на мундирах, как и эполеты на них, давно истрепалась, а черные панцирные доспехи, потеряв свой блеск, покрылись выбоинами и царапинами.
Не обращая внимания на царящие кругом огонь и разруху, бесстрашно ходил от укрытия к укрытию брат Гессарт — капитан Мстящих Сынов. Как и у всех его братьев по оружию, его доспехи носили отметины долгих боев. Голубая краска почти сплошь обгорела, и то тут, то там виднелся голый потрескавшийся керамит. Левый наплечник был белого цвета без каких-либо опознавательных знаков — вынужденная замена тому, который он потерял два дня назад. Золотой шлем уже не блестел, покрытый слоем пыли, а серебряная аквила на груди была перепачкана кровью. Воистину сама эта кровь — кровь врагов — была не менее драгоценным знаком доблести, чем символ, который она запятнала!