Проревевший у них над головой реактивный снаряд заставил Танхаузе и остальных бойцов припасть к земле. Снаряд ударил в стену депо маглева, и взрывная волна накрыла укрепленную огневую точку авиакорпуса. Предсмертные крики, которые донеслись из охваченного огнем дота, стали свидетельством гибели артиллерийского расчета из трех человек.
Руха резко изменил курс и, уводя Танхаузе и своих людей от разрушенного депо, устремился к боковой улице.
— Трон! Как это все могло произойти?! — спросил Танхаузе, когда Руха остановился посреди переулка, чтобы удостовериться, что впереди нет опасности. — Мы же отбросили их назад, верно?
— Они застали нас врасплох, — сказал Руха и бросился в глубь переулка, когда взрыв внезапно осветил главную улицу. — Расставили целую сеть мин-ловушек, чем обескровили наши части, а затем начали массированное наземное наступление. Используют передовую военную тактику. Нет никакой возможности вернуть эти города. Сначала нужно провести перегруппировку. Тогда, возможно, удастся отвоевать Нимбарос и Кумулон, но Циррион…
Эта незавершенная фраза сержанта сказала Танхаузе все, что ему было нужно знать о судьбе столицы.
— Что с губернатором Варкоффом?
— Он жив, сидит в своем бункере в Пилеоне. Это ближайший из всех небесных городов, которые находятся под нашим контролем. Туда мы сейчас и направляемся. Он официально ввел в силу протокол бедствия и отправил сообщение по всем астропатическим и общечастотным каналам Империума с экстренным призывом помощи.
— Не согласишься ли ты, солдат, кое-что для меня сделать? — спросил Танхаузе.
Полковник хромал по переулку и вдруг увидел, как очередной взрыв уничтожил статую первого стратосского губернатора, символ имперского правления и порядка. Рухнув на обожженную землю, памятник раскололся.
— Что именно сделать, сэр?
— Встать на колени и помолиться, — сказал Танхаузе. — Помолиться о чуде, будь оно неладно!..
За последние сорок лет его сон ничуть не изменился.
Сначала возникало лишь необъяснимое ощущение жара, а затем… Затем Дак'ир вновь оказывался во тьме раскаленных пещер Игнеи на Ноктюрне. В своем сне он был сначала лишь маленьким мальчиком, и, когда в этом враждебном для себя месте он касался неровной, ребристой стены пещеры, она больно царапала его нежную, совсем еще младенческую кожу. Прожилки минералов блестели в сиянии запруд из горячей лавы, подпитываемых рекой огня, которая была живительной кровью высящегося над ним вулкана. Затем Игнея начала темнеть, вместе с ней затухал свет огненной реки, и в густеющем сумраке перед ним проявлялось уже новое видение…