Флетчер помолчал, а затем просто ответил:
— Это было легко.
Однажды в разговоре с инспектором Россом я назвала убийцу Маделин «чудовищем». Тогда Росс ответил: хотя он за долгие годы работы встречал нескольких чудовищ, гораздо больше ему попадалось трусов, которые убивали из страха. Я поняла, что к их числу принадлежит и Флетчер. Впрочем, трусость нисколько не оправдывала его и не умаляла угрозы в отношении моей жизни.
— Жениться на ней? — задумчиво сказал он, словно разговаривал сам с собой. — Да, она не была согласна ни на что, кроме женитьбы. — Он как будто сам удивлялся. — Даже когда я ясно дал ей понять, что ни за что на ней не женюсь, она продолжала упорствовать. Даже в самом конце… — Голос его затих.
Даже в самом конце, когда голодающая, обессиленная Маделин стала его пленницей, которой он постоянно угрожал, а может быть, чем-то одурманивал, чтобы она не кричала, когда Флетчера не было рядом, несчастная продолжала верить в свою мечту.
— Больше у нее ничего не было, — сказала я вслух. — У нее не было ни родных, ни друзей, ни денег, ни будущего. Она влачила жалкое существование. Вы ненадолго приоткрыли ей окошко в мир ее фантазий, в котором она была счастлива. Неужели вы думали, что она добровольно захлопнет его? К чему бы она тогда вернулась?
Флетчер яростно затряс головой, как будто отгоняя от себя мои слова. Когда он снова взглянул на меня, я увидела, что лицо его стало спокойнее, но от этого он не показался мне менее пугающим. От его холодной решимости холодок пробежал у меня по спине.
Маделин заглянула в эти глаза и увидела там свою смерть. Теперь то же самое коснулось меня. Маделин, к тому времени почти обезумевшая от его дурного обращения, удалилась в свой мир грез, где ее ждали свадьба и счастье. Она наотрез отказывалась его покидать. Но я не Маделин.
— Вы не можете бросить мой труп в Агартауне, — заметила я, надеясь, что мои слова прозвучали убедительно и хладнокровно.
— Это я понимаю! — На последнем слове его голос сорвался. — Я оставлю его здесь.
— В своем доме? — Хотя я, как мне казалось, была готова почти ко всему, его слова застигли меня врасплох.
— Я не могу вынести вас отсюда ни живой, ни мертвой. — Флетчер помолчал, нахмурился и как будто задумался над предстоящей задачей. — Я похороню вас здесь! — сказал он наконец тоном человека, разгадавшего головоломку. — Черт побери, придется нелегко, но ничего невозможного нет! Но сначала мне нужно забрать дневник, который вы швырнули на улицу. Пошли!
Он шагнул ко мне и потащил к двери, которую отпер одной рукой, другой по-прежнему больно держа меня. Мы вместе, спотыкаясь, снова вышли в прихожую. Под лестницей оказалась узкая деревянная дверка. Флетчер рывком распахнул ее и толкнул меня вперед и вниз.