— Будьте добры, мисс, следуйте за мной! — Вернувшийся дворецкий по-прежнему смотрел на меня без всякого выражения. — Миссис Парри примет вас в малой гостиной.
Его слова звучали необычайно величественно. Устав после долгого пути, я испытывала нечто похожее на благоговейный страх.
Позже я много раз поднималась и спускалась по этой лестнице и поняла, что она не слишком высока или крута, но в день приезда на Дорсет-сквер, идя наверх следом за дворецким, я вообразила, что она просто бесконечна.
Дворецкий не спешил, и я успела его нагнать, пытаясь приноровиться к его шагам, удивляясь тому, как он медленно ходит. Может быть, неспешная поступь свидетельствует о его важном положении? Или он замедляет шаги нарочно, чтобы дать мне возможность оглядеться и проникнуться духом дома?
Мой багаж он оставил внизу; какими жалкими и потертыми казались сверху саквояж и шляпная картонка! Я смущенно отвела от них взгляд.
На лестнице тоже висели картины. Некоторые из них мне даже понравились — это были довольно искусно написанные итальянские пейзажи. К сожалению, как и внизу, они висели вперемежку с изображениями шотландского высокогорья: заснеженные вершины, покрытые сизой дымкой, и стада овец. Никаких фамильных портретов… Может быть, они висят в другом месте?
Второй этаж также украшали жардиньерки, из которых тянули свои листья растения. Кроме того, я увидела бронзовую статую ростом с меня. Юноша в тюрбане изящно держал на вытянутой руке канделябр. Невидящие глаза статуи смотрели прямо на меня, полные губы изогнулись в благожелательной улыбке. Я мысленно поблагодарила за это бронзового юношу.
Замысел дворецкого принес печальные плоды; к тому времени, как мы добрались до малой гостиной, мне не то чтобы захотелось бежать из дома на Дорсет-сквер — бежать мне, собственно говоря, было некуда, — я преисполнилась самыми дурными предчувствиями.
Едва войдя в гостиную, я услышала шорох. Мне навстречу поспешила невысокая, очень полная и очень живая женщина и тепло меня обняла:
— Вот и вы, дорогая Элизабет! Как вы доехали? В поезде, надеюсь, было достаточно чисто? Ох уж эти паровозы! В поездах то запачкаешься сажей, то искра прожжет дыру в платье! — Она встревоженно оглядела меня с головы до ног, словно ища дыры или грязные пятна.
Миссис Парри оказалась намного моложе, чем я ее себе представляла; на вид ей можно было дать лет сорок с небольшим. Зная, что ее муж — ровесник моего отца, я ожидала, что его вдова окажется престарелой дамой. Кожа у нее была сливочная, очень гладкая, без единой морщинки, словно у девушки, прожившей всю жизнь в деревне. Каштановые волосы были расчесаны на прямой пробор и убраны под небольшой кружевной чепец.