Обитатели деревни, разумеется, тоже слышали тяжёлые шаги великана. Большинство из них сразу спрятались в кроватях под одеяла, а те, кому одеяло показалось слишком тонким, спрятались под кровать. Но Гарм уже давно понял, что хозяина следует бояться пуще любого великана. Он знал, каков его хозяин во гневе, и полагал, что великаны это тоже знают. Так что, как только Гарм увидел Джайлса, выходящего из дома с бомбардой (а это был верный признак хозяйского гнева), он помчался в деревню, вылаивая на бегу:
— Просыпайтесь! Выходите на улицу! Выходите смотреть, сколь велик во гневе мой хозяин! Он собирается пристрелить великана! Выходите все!
Ферма Джайлса на вершине холма была хорошо видна из любого дома в деревне. Когда люди и собака увидели харю великана, показавшуюся из-за холма, все они (кроме Гарма) подумали, что этот орешек Джайлсу не по зубам. Затем ухнула бомбарда, великан повернулся и заспешил прочь. Тогда радость и восхищение завладели зрителями, они принялись хлопать в ладоши и кричать, а Гарм лаял так усердно, что чуть не вывихнул челюсть.
— Ура! — кричали крестьяне. — Знай наших! Мастер Эгидиус показал ему, где раки зимуют. Пусть лезет помирать в свою нору. Поделом ему!
И они принялись поздравлять фермера с победой. Но, несмотря на своё ликование, тут же отметили, что бомбарда-то и впрямь огнестрельное оружие. Прежде им случалось поспорить на сей предмет в пивной, теперь сомнения разрешились. С этих пор к Фермеру Джайлсу на участок без спросу никто не захаживал.
Когда окончательно стало ясно, что опасность миновала, самые отчаянные головы поспешили на вершину холма к Джайлсу, обменяться с ним рукопожатиями. Кое-кто, а именно священник, мельник, кузнец и ещё несколько особенно важных особ, зашли столь далеко, что похлопали Джайлса по плечу. Это Джайлсу не очень понравилось (плечо сильно саднило), но всё же пришлось пригласить их к себе домой. Гости уселись на кухне и там выпили несколько раз за здоровье хозяина, который зевал не таясь, но пока в кувшине было пиво, на это мало кто обращал внимание. Когда гости приняли одну-другую кружку (а хозяин другую-третью), фермер начал чувствовать себя героем. Когда же дело у гостей дошло до другой-третьей (а у хозяина — до пятой-шестой), Джайлс уже был о себе такого же мнения, какого был о Джайлсе его верный Гарм.
Все расстались добрыми друзьями, и на прощанье Джайлс долго хлопал каждого гостя по плечу своей огромной красной пятернёй — чем с ними и сквитался.
На следующий день слух о сражении разлетелся по соседним сёлам, украсившись многочисленными новыми подробностями. Джайлс чувствовал, что его слава растет. Ещё через неделю он стал Признанным Героем на двадцать миль вокруг, что было не лишено приятных сторон: в ближайший же базарный день фермера напоили на рынке так, как ему и во сне не снилось, и он вернулся домой, нетвердо держась на ногах, но уверенно распевая старинные боевые песни.