Сидония посмотрела на нее с изумлением.
— Разве она нечаянно его обронила?
— Сидония, Сидония… — сказала Амариллис Лугоцвет, скрывая под покровом темноты улыбку. — А ведь ты хотела поддержать традицию.
— Да, этого я хотела, — тихо сказала Сидония. — Клянусь всеми добрыми духами, я этого хотела.
И они молча направились в сторону дома Сидонии, где намеревались хорошо отдохнуть и выспаться, чтобы во всеоружии встретить утомительный завтрашний день со всеми его увеселениями и дурачествами.
Большое карнавальное шествие началось вскоре после обеда. Против всякого обыкновения, двинулось оно на этот раз от озера, где кончается дорога, и потянулось в сторону соседнего городка, где через какое-то время, — указать его можно лишь приблизительно, — должно было встретиться с другим большим шествием, выступившим из городка в направлении поселка. Но что именно должно произойти, когда оба шествия сойдутся, было не вполне ясно даже устроителям и тем, у кого родилась эта идея. Назревал хаос, оставалось лишь надеяться, что он разразится поблизости от ряда трактиров, так что оба шествия быстро рассыплются и окончат свое существование за трактирными столами.
Сидония фон Вейтерслебен и Амариллис Лугоцвет подоспели как раз вовремя, чтобы получить представление о шествии, которое составлялось на площади у озера, между церковью и гостиницей. На возах, запряженных разукрашенными волами, сидели ряженые в масках, на каждом — особая группа.
Так, например, один воз был заполнен поварами, поварихами и прочей кухонной челядью — из старых башмаков, обрезков бумаги и других отбросов они готовили еду и швыряли ее в хохочущую толпу. Был свой воз и у горняков. Они тоже трудились — из картонной горы добывали руду, добычу их составляли металлические осколки снарядов, застрявшие в скалах во время войны. Вдруг Амариллис Лугоцвет увидела еще один воз и не поверила своим глазам. На нем были установлены декорации, изображавшие дно озера, а посредине восседал водяной, в окружении русалок, которые играли на затейливых инструментах, только эта музыка, к вящему веселью публики, звучала как кваканье лягушек, перемежавшееся стуком аистиных клювов. Хотя водяной и русалочки были в полумасках, у Амариллис Лугоцвет не оставалось никаких сомнений: она убедилась, что, советуясь с ней о костюмах, долговечные существа просто хотели ей польстить. Они сами прекрасно знали, что им нужно. И контакты с чужанами были у них, по всей видимости, тоже гораздо лучше, чем они хотели показать. Она вдруг с огорчением сообразила, что другие долговечные существа обосновались в этих местах задолго до нее, а ведь и она спустилась сюда с облаков много поколений тому назад.