— Протестую, ваша честь! — встала на защиту адвокат Гектора.
— Протест отклоняется. Комментарий свидетеля на этот вопрос уместен. Отвечайте.
Гектор уставился на Бет. В его глазах бушевала ярость.
Он покраснел, его била дрожь.
— Ты! — выпалил он в сторону Бет, и его полный ненависти голос прошелся по ее коже, словно осколки стекла. — Ты еще хуже меня! Кем ты себя возомнила, ты, маленькая шлюха?!
— Тишина! — ударил своим молотком судья.
Лицо Гектора исказилось. Под его разъяренным взглядом Бет невольно съежилась.
— Ты думаешь, что можешь вот так припереться сюда и опозорить меня?
— Адвокат! Заставьте вашего клиента замолчать, иначе я вас обоих обвиню в неуважении к суду! — проревел теперь уже разгневанный судья.
Гектор замолчал, но Мэйсан еще не разделался с ним.
Он предъявил суду маленькую черную записную книжку. В книжке были номера нескольких подкупленных журналистов. Гектор еще пытался все отрицать, но, в конце концов, закончил признанием собственной вины по поводу всех заявлений Мэйсана.
К тому моменту, когда бывший муж Бет освободил трибуну, он больше походил на сумасшедшего типа, не способного быть ни доктором, ни отцом, в то время как Лэндан спокойно сидел рядом с ней — само воплощение удачливого бизнесмена, заботящегося не только о своем деле, но и о собственной семье.
Адвокат Галифакса вызвала последнего свидетеля. Теперь ход дела полностью зависел от няни Дэвида.
Анна заняла трибуну и посмотрела на Бет.
Адвокат спросила ее, каким отцом был Гектор. Сначала Анна легко отвечала на вопросы, но продолжала смотреть на Бет, будто внутри нее шла тихая борьба. Ее ответы были ограничены только короткими словами «да» и «нет», и Анна произносила их, словно они были вытянуты из нее силой.
Когда настала очередь Мэйсана, он начал с вопросов о ее роли в воспитании Дэвида. Он обрадовался, когда ее взгляд начал блуждать по залу. Анна лихорадочно переводила взгляд с семьи Лэндана на Бет и в итоге выпалила обезумевшим голосом:
— Я не могу этого делать.
Словно хищник, определивший слабость своей жертвы, Мэйсан бросился к ней:
— Чего вы не можете больше делать? Продолжать работать на Галифакса? Продолжать эту несправедливость?
— Все! Я не могу так больше! — Из ее глаз хлынули слезы, голос оборвался. Успокоившись, Анна продолжила более спокойно: — Они обещали… что я буду жить в достатке до конца моих дней, если дам показания согласно указаниям доктора. Няня, которая была свидетелем на прошлом суде, больше не работает в этом доме. Ей хорошо заплатили после прошлого суда, и теперь в доме только я. Видите ли, мистер Галифакс обещал хорошее образование моему сыну. Он почти ровесник Дэвида. — Она замолчала на мгновение. — Но я больше не могу это терпеть. Детей нельзя так наказывать, как наказали Дэвида. Он нуждается в своей матери. Доктор никак не занимался им, только няня. Мальчик нуждается в своей матери.