Усталость навалилась на Сильвию, движения давались с большим трудом. Сушка волос отняла у нее последние силы. Она так устала. Покачнувшись, прислонилась к дверному косяку.
Джон поднял вещичку из желтовато-зеленого шелка с узкими белыми полосками.
— Что это такое?
Она моргнула, чтобы сосредоточиться, подавив зевок, ответила:
— Это — пояс. Думаю, первоначальное его предназначение — сводить мужчин с ума. Но я, обычно, надеваю его под джинсы и свитер. Очень удобно.
— Он такой же расцветки, как простыни на моей кровати, — приглушенным голосом сказал Джон. Пояс мягко скользнул по его ладони. Он положил его в кучку тонкого белья, решив, что когда-нибудь увидит этот провокационный предмет на стройном теле Сильвии. А затем сам снимет его.
Закрыв крышку стиральной машины, он повернулся, чтобы посмотреть на Сильвию. Она тяжело опиралась на дверной косяк, глаза у нее покраснели и медленно моргали. Она сдерживалась, но все-таки устало зевнула. Джон шагнул к ней и подхватил на руки. Она испуганно вскрикнула:
— Что ты делаешь?
— У тебя был довольно трудный день, малышка. Пора тебе немного поспать, собраться с силами. Вечером к нам придут гости. Ты должна хорошо выглядеть.
— Не называй меня так, — жалобно пробормотала она и положила голову ему на плечо.
— Как я не должен тебя называть?
— Малышкой, — объяснила она, — меня когда-то так называли братья. Они и сейчас это иногда делают. А мне не нравится.
Джон протиснулся через узкий дверной проем.
— Меньше всего я хочу, чтобы ты сравнивала меня со своими братьями. Для меня это вовсе не лестное сравнение.
— Я доставила тебе столько беспокойства, Джон, — словно извиняясь, сказала она.
Он бережно положил ее на кровать и, улыбнувшись, согласился:
— Как никто другой в мире. Но я как-нибудь справлюсь с трудностями, которые ты создала.
— Я могла бы сейчас уйти в отель, — сонно пробормотала она.
Одна пола купального халата завернулась, обнажив ее гладкое, упругое бедро. Джон присел на край кровати и старательно расправил полы халата, укрыв ее ноги до самых кончиков пальцев.
— Прямо сейчас? — усмехнулся он. — Теперь уже поздно отступать. Не забывай, что тебя завербовали. Ты слышала, что сказала Джинджер. Сегодня вечером ты будешь нашим подопытным кроликом.
— Она сказала мне, что чувствует себя так, будто мы с ней знакомы давным-давно. Неужели ты вправду рассказывал обо мне, Джон?
— Я называл твое имя два-три раза, не более.
— Почему тогда она утверждает обратное?
— Ты поймешь это чуть позже, Сильвия.
— Что конкретно предстоит мне делать вечером?
Голос ее становился все тише, она говорила медленно. Старалась не закрывать глаза. Она была такой беспомощной, нежной, трогательной. И Джон не смог противиться желанию коснуться ее. Осторожным движением отвел волосы со лба. Сильвия закрыла глаза. А он гладил и гладил ее нежными, бережными движениями.