— Меня не нужно убеждать, Пирс, я думала, ты это знаешь. Но над нашей жизнью властвуют обстоятельства, а не чувства.
— Мы изменим это.
На какое-то мгновение напряжение исчезло, и Дэмини рассмеялась:
— О-о-очень самоуверенный мужчина!
Его губы тронула ироничная улыбка:
— Ага, это я. Но я, действительно, имел в виду, дорогая, что буду бороться, как лев, за наше счастье.
— Как возбуждающе, — сказала Дэмини хрипло, закатив глаза.
— Это ты возбуждаешь меня, моя радость.
— Так это же самая легкая на свете задача.
— Для тебя — да.
— Ты говоришь невозможные вещи, — когда Пирс рассмеялся, Дэмини попыталась укоризненно посмотреть на него, но сама не смогла удержать улыбки. Так легко было поддаться соблазну спокойствия, которое было отличительной особенностью Пирса. Как ему удавалось внушить ей такое чувство удовлетворенности, когда кругом царил сплошной хаос?
Дэмини подавила вздох. Ее жизнь тоже была хаотичной, в этом не было сомнения.
— Расслабься, — сказал Пирс ей. — Только мы двое имеем значение, больше ничего.
— Да, — Дэмини откинулась на спинку сиденья. — Ты не будешь возражать, если я позвоню завтра своим родителям? Я хочу.
— Нет нужды спрашивать у меня разрешения, — сказал Пирс резко. — Это и твой дом.
Сердце ее сначала куда-то провалилось, потом за какую-то долю секунды подскочило к горлу.
— Спасибо.
Пирс бросил на нее быстрый взгляд.
— А ты разве не считаешь его своим?
Она кивнула.
— Спасибо, дорогая. Ты сделала меня счастливым.
— Это ты сделал меня счастливой.
Пирс взял ее руку и поднес ко рту, его язык обжигал ладонь, скользя по линии жизни.
Когда они приехали домой, Дэмини не помнила, как они выходили из машины. Все ее внимание было приковано к Пирсу и той чудесной близости, которая была между ними.
Это, действительно, походило на возвращение домой, но ясность мыслей была затуманена, а их тела были так накалены страстью, что, казалось, разбрасывали искры, которых хватило бы, чтобы поджечь траву в пустыне.
Желание, словно пламя, обжигало их внутренности и, как ртуть, молниеносно растекалось по жилам.
— Может быть, искупаемся? — прошептала Дэмини.
— Да, — кровь бурлила в нем, словно горячий гейзер.
Только Дэмини, как никто и никогда прежде, будила в Пирсе этот неконтролируемый первобытный инстинкт желания. Но вместе с непреодолимой страстью Пирс испытывал потребность заботиться о ней, словно Дэмини была самой драгоценной вещью на земле. И она, действительно, была ею!
Дэмини направилась в свою комнату, но Пирс удержал ее за руку.
— Я хотела взять купальник, — сказала она.
— Он тебе не нужен, дорогая.